Миша Бельский, понимая, что маятник пошёл в обратную сторону, что на носу досрочные выборы Думы, и там его и демократов просто размажут, что он никем не избран и выборы ему никак не пройти — видимо, решил менять политику и становиться «собирателем земель русских». По крайней мере, можно сделать такой вывод исходя из его крайних выступлений. В одном из них он чётко, на всю страну заявил — ни о каком возврате Крыма не может идти и речи, и более того — Россия решительно осуждает политику (точнее, уже не политику, а войну) Украины на Донбассе. Там живут русские люди, и Россия не даст их в обиду. И зазора — у Миши уже не было, сказав это публично — он сжёг все пути к отступлению.
Впрочем, его и изначально не было. На этот раз медовый месяц России и Запада был очень короток — даже года не прошло. Вопрос Кавказа — наш односторонний отказ от Кавказа Запад воспринял достаточно холодно, даже с недоумением. Потом — в Москве в хлам разметелили первый в истории обновлённой России марш ЛГБТ — лесбиянок, геев, бисексуалов, трансвеститов, которые намеревались пройти парадным маршем по Красной площади. Вместо этого — за ними гонялись по всей Москве, больше десятка убитых. Запад может закрыть глаза на многое, но это — лакмусовая бумажка. И Миша понял, что надо выруливать одному.
До Москвы я летел чартером. Заказал его за свои деньги. Вместе со мной летел челябинский губер, Игорь Юрьевич. Он не был переназначен и опасался за своё политическое будущее. Едва только взлетели — он начал налегать на спиртное, потом захрапел.
Я — хладнокровно размышлял. Что может предложить нам Бельский. Как и Горбачёв — он реально не контролирует ситуацию в Москве. Понятно, что в городе полно всякой либеральной швали. Понятно, что на него давят.
Что бы я сделал на его месте. Дождался бы пока зайдёт свердловский губернатор и сказал бы ему — Володя, помогай. П…ц всему. Что бы сделал Володя? Начал бы готовить Екатеринбург к принятию спецрейсов из Москвы. Далее, резко — вывезти в Ебург золотой запас, Алмазный фонд, все ценное — и вылетать самому. Уже из Ебурга — отдать приказ о введении чрезвычайного положения и об объявлении Ебурга временной столицей.
Расклад — идеальный. Дело в том, что став губером, я изучил кое-какие секретные документы и понял, что Екатеринбург — это запасная столица России на случай большой войны. Выбор неплохой — и центр военного округа, и промышленность. Даже застройка — в Ебурге есть здания, которые при чрезвычайном положении должны принять органы власти. На край — под рукой Ямантау[24].
Оставшись без власти Москва — сразу попадает в окружение воинских частей, которым весь этот либеральный разгул уже в одном известном месте[25]. Резко упадут цены на недвижимость и те, кто сдавал квартиры, а сам ездил на Гоа — уже так не смогут. Ну, могут они там что-то замутить… но что? Собрать русские области и объявить суверенитет они не смогут — ну кто поверит в отделение центральной части России от Сибири. Хозяйствовать они не смогут. Простому народу — все эти либералы уже поперёк горла.
И кончится русская фронда так же неожиданно, как и началась…
— Игорь Юрьевич…
Сосед — ошалело посмотрел на меня, потом — потянулся к минералке.
— Нормально.
…
— Все нормально будет.
Чиновник — ох уж эти чиновники — жалко улыбнулся
— Хотелось бы…
* * *А вот и Москва.
Город древний, город славный. Хотя в этой песне поётся про Екатеринбург — но эти слова подходят и к Москве.
С добрым утром милый город. Сердце Родины моей.
Нас встречала правительственная машина, а Игоря Юрьевича — ещё и машина представительства Челябинской области в Москве. Вот что я не понимаю, это эти представительства в Москве — это что, уже посольства что ли рассылаем. Я — своё закрыл и тем самым нажил себе ещё врагов.
Москва — летела навстречу, грязная, наглая, неухоженная. О разрухе и кризисе говорили то и дело попадающиеся ободранные рекламные конструкции, да множество машин с частными знаками такси — это Бельский разрешил, чтобы хоть немного разрядить обстановку с потерей работы. Попался даже БМВ-7 — такси. Я такое только в Цюрихе видел, но жизнь заставит — ещё не так раскорячишься.
Поселили в Президент-отеле. Я — не стал проплачивать от себя, потому что у меня в Москве была квартира. Просто — собрался и ушёл из отеля, даже не вызывая такси. Дойду пешком.
Москва — напоминала кошку, упавшую с высоты и теперь ошалело оглядывающуюся и пытающуюся понять, что делать. Из видимого — стало намного больше флагов, триколора, были даже наклейки с флагами на стенах — а сами стены и улицы стали грязнее. Понятно — таджиков больше нет и убирать некому. На некоторых машинах были рожи кого-то из политиков, на мосту — строили мемориал Борису Немцову.
Турки, кажется — строили. А может и не турки.
Снова — как из-под земли появились МАФы — малые архитектурные формы, ларьки то есть. Их сноси-сносили, а они лезут как из-под земли. Бизнес — реагировал на ослабление административной хватки власти и покупательной способности населения одновременно. Где-то торговали с рук. Машин меньше не стало — но поразило появление на остановках маленьких автобусиков — Богданчиков, которые до этого можно было увидеть только в Киеве и других городах Украины. Мы раньше на Китае ездили и на своих. Ещё — в одном месте увидел украинцев, прямо настоящих — с чубами. Раньше украинцев тоже хватало — но они нормально пострижены были и чем-то заняты, а эти — просто торчали на остановке.
Появились и бомжи. Было видно, что полиция не справляется.
На Манежку я не пошёл — там тоже какой-то мемориал, что ли делали. Но это — не по мне.
Спустился в метро. Грязь, несанкционированная реклама, много рекламы политической. У некоторых к одежде прицеплен триколор, у некоторых — георгиевская ленточка. Обстановка такая, что можно телефон подзаряжать. У нас в городе такого явного раскола нет.
В квартире своей — я не был уже давно, там скопилось немало пыли. Её я убирать не стал — подключил холодильник и пошёл в Седьмой континент за продуктами, прикидывая, сколько же я потерял на этой инвестиции в недвижимость.
И знаете, что поражает больше всего? Ну, ладно, в семнадцатом нечего было терять кроме своих цепей. А сейчас? Что надо было этой офисной
