— Ну… спрос.
— Правильно. Спрос на кредитные ресурсы в виде франка. Банки будут видеть спрос и сами напечатают необходимое количество франка для того, чтобы удовлетворить спрос на те кредитные деньги, каков он есть. Банки сами проанализируют инвестиционные проекты с точки зрения окупаемости и возвратности и дадут столько денег, сколько нужно. И догадайся, каков будет кредитный процент, из чего он будет состоять?
— Стремящимся к нулю… — пробормотала Энн
— Вот именно! Расходы на напечатание или даже просто запуск в электронную систему денег, плюс административка, плюс заработать сколько то. И все! Это не заработанные для банка деньги, он их не занял на рынке, он их не занял в Центробанке, он их придумал. Поэтому, ставку… ну, скажем, установит он в рамках ЛИБОР, ему хватит.
— Но как же… инфляция.
— По отношению к чему? Ты же понимаешь, что сами по себе золото-валютные резервы — это выдуманный для поддержания спроса на доллар фетиш. Необходимость иметь огромные золото-валютные резервы для нормального функционирования экономики — это миф, но этот миф в своё время сильно подтолкнули несколькими умело организованными валютными атаками. С тех пор — все стали меряться этими золото-валютными резервами. ЗВР — нужны только в тех валютах, в которых идёт торговля и ровно настолько, чтобы поддерживать и обеспечивать нормальный товарообмен и валютный курс. Ну и резерв… на несколько месяцев, не более. Все остальное — от лукавого. Сидящего в Вашингтоне.
Я резко отмахнул рукой
— Вот, смотри. Ты заводишь деньги в экономику. Тем самым — ты нарушаешь равновесие в системе деньги — товар, и система может отреагировать по-разному. Одно из двух — она может либо повысить цены на уже существующий объём товара, либо произвести дополнительный товар. Как заставить систему поступить по второму варианту. Очень просто — заводить деньги через кредиты для промышленности — а не через потребкредитование скажем. Для этого нужно — что? Во-первых, разделение банков на инвестиционные и сберегательные — мы это сделаем административным путём. Второе — сделать так, чтобы выдавать деньги промышленности было выгоднее, чем потребителю. Как это сделать? Мы этого добиваемся за счёт двух вещей — ограниченной конвертируемости уральского франка по отношению к признанным валютам и его низкой стоимости. Он будет напечатан, потому и стоимость низкая — а для потреба банки вынуждены будут привлечь уже какие-то общепризнанные валюты и заплатить за них. После того, как товар произведён, продан, особенно продан на экспорт — ничего страшного, если увеличится и денежная масса на руках у потребителей, так сказать — потому, что под неё уже произведена масса товарная. Но я не хочу и дальше бегать по порочному кругу и вливать деньги в экономику, которые либо уйдут на потребительское кредитование с сомнительной возвратностью, либо будут конвертированы в валюту и выведены из страны. И прежде всего самими же банками и их владельцами. В моем случае банки будут кровно заинтересованы в развитии промышленности, как потребителя их напечатанных, фиатных денег, а не в валютных спекуляциях. А потом — растущий рынок привлечёт внимание инвесторов всего мира — денег сейчас больше, чем грязи, нет только историй успеха, чтобы в них вложиться. Посмотри на Гонконг — страна, занимающая крохотный островок, имеет капитализацию фондового рынка пять триллионов долларов. Случайность ли то, что в Гонконге деньгами так же занимается не правительство, а консорциум из трёх частных банков?
Я остановился. Энн смотрела на меня — а я на неё.
— С чего начнём? — сказала она
* * *На остаток дня — я залетел в Юрюзань — именно залетел, потому что быстро перемещаться по Уралу можно только на самолёте или вертолёте. А в Юрюзани — не было аэропорта.
Юрюзань — небольшой, на двадцать тысяч человек город в потрясающе красивых местах. Это Урал… там река… она течёт в каньоне… поросшие лесом горы, обрывы и река. Фоном этого — была нищета и неустроенность — город просто умирал. В советское время — там работал завод, известный миру своими холодильниками Юрюзань. Гораздо меньшей известностью пользовалась другая продукция завода — патроны. И то и другое — перестали производить в девяностые годы прошлого века…
Сейчас — совсем уже умерший завод неожиданно бодро работал, роторные линии производства Луганского патронного завода неутомимо превращали металл в гильзы, затем — в патроны. А товарищ Ли Хонг, пожилой, под семьдесят китаец с военной выправкой — счастливо улыбался, глядя на линию, на рабочих в синих костюмах…
— Очень хорошо… — сказал он
Ещё бы ни хорошо — подумал я. Гильзы-то — тоже с клеймом Луганского патронного. И если что — следы приведут на неконтролируемую территорию, где и пропадут без следа. Ли Хонг — забирает две трети продукции, и треть оставляет мне — но всё финансирует сам. Точнее не он, а, как я подозреваю — ГРУ Народно-освободительной армии Китая. Китай в последнее время ставит перед собой грандиозные задачи в самых разных уголках земного шара — Африка, Ближний Восток, Латинская Америка. И иметь надёжное производство никем не отслеживаемых патронов — большое дело.
— Очень хорошо — сказал я. Полез в кейс и достал бутылку. — Не маотай, но…
— О, Калашников[36].
— Да. Есть такая водка…
Неспешно разговаривая, я и китаец, которого мне представили — вышли с территории цеха. Убогая реальность — словно пошла в атаку на нас — бурьяны, старый забор, ржавые ворота. Мы специально договорились ничего не делать, чтобы завод выглядел еле дышащим. Но все равно — настроение сразу ухудшилось.
— Не Шанхай, верно? — заметил я
— В вашей стране, — не принял насмешливого тона китаец, — длительное время работала пятая колонна. Пятая колонна достаточно профессиональная, хваткая, цепкая. Условием её работы служило то, что вы никак не могли определиться с отношением к своему прошлому. На Красной Площади у вас стоял Мавзолей, в котором я, кстати, был и не раз, а в Перми — у вас был памятник жертвам режима политических репрессий. В этом то и причина того что у вас есть. Надо быть очень уверенным в себе, чтобы идти в будущее.
— Вы хорошо знаете мою страну.
Китаец пожал плечами
— Это моя работа, товарищ Угрюмов. Ещё одним итогом работы пятой колонны в вашей стране — было повсеместное насаждение ложного утверждения о том, что Китай хочет захватить вашу Сибирь.
— А это не так?
Китаец отрицательно покачал головой.
— Нет. Это ошибка. Во-первых — мы и так имеет доступ к богатствам Сибири при наших деньгах. Это цивилизованный путь доступа. Во-вторых — тот, кто так думает, просто не понимает
