— Спасибо за откровенность.
— Не за что.
— Скажите — откровенно сказал я — вы заинтересованы в нас?
Китаец кивнул
— Да, заинтересованы. По двум причинам. Первая — мы понимаем, что американцы не тронут нас только тогда, когда есть вы. Они не могут напасть открыто на одного из нас, потому что боятся тут же получить удар от второго. Но если вас не будет — нападение на нас станет лишь вопросом времени. Мы знаем, что США хотят создать Дальневосточную республику на землях России. Как только это произойдёт — у нас на северной границе появится враг. Они совершенно точно лягут под американцев — как легла Прибалтика и Украина. Такова уж судьба всех новых и глупых народов — быть союзниками США.
…
— А вторая причина — напомнил я
— Вторая… — китаец посмотрел на свои руки, — вторая…
Я заметил на руке следы от … ожогов, что ли.
— Это от доменной печи. Печь взорвалась
…
— До этого я воевал. С Вьетнамом, где только что победили американцев. Чуть не погиб. Зачем нас толкнули туда, почему не вспомнили, от кого нас освобождали в сорок девятом — не пойму…
…
— Мы стали богатыми. Но порядочные люди помнят — именно русские пришли и помогли нам собрать Китай заново. Снова превратиться в единую империю, в Срединное государство. Отец говорил, что без русских ничего бы не вышло. Хотя за такие слова можно было попасть в тюрьму, а то и похуже.
…
— Я счастлив, товарищ Владимир. Счастлив потому что мне удалось снова поработать руками, на заводе. И потому что мне удалось отдать долг моего отца. Он часто напоминал мне об этом долге…
— Дружба.
— Да, дружба
— Как насчёт пулемётов, калибра двенадцать и семь и семь и шестьдесят два русский. По тысяче штук. Полагаю, это было бы хорошим взносом в фонд… нашей дружбы. Я готов оплатить по разумной цене.
— Хорошо — почти не раздумывая, сказал китаец
Вот и хорошо…
Уфа, Россия. 24 августа 2020 года
Говорят, что если хочешь рассмешить Бога — расскажи ему о своих планах. Могу подтвердить — так и есть.
Ждали новых неприятностей в Казани — но полыхнуло в Уфе. Произошли серьёзные массовые беспорядки — били и грабили татар. Спровоцировало их банальное уголовное дело — какая-то шпана убила и ограбила таксиста — списали почему то на татар, и началось. Массовые митинги в ответ — прошли в Казани и других крупных городах Татарстана. Началось формирование отрядов самообороны.
Запахло Карабахом[37].
Бельский — выступил по телевидению, говорил о межнациональной дружбе, пообещал строго наказать участников насильственных акций. На мой взгляд, это было глупостью — говорить надо было «пойманы и наказаны» или не говорить вообще. Если угрожать тем, что не сделано — тем самым ты только отрезаешь тем, кто замешан путь к отступлению и заставляешь их идти до конца.
Следом — и я, грешный, решил, что моя должность как главы ассоциации «Большой Урал» требует действовать. Обзвонил людей, предложил собраться в Уфе представителей Татарстана, Башкортостана. В качестве третейских судей — помимо меня согласились приехать губернаторы Тюмени и Омска.
В самолёт — я погрузил почти тонну оружия и боеприпасов, Попов — дал людей из ОМОНа, подчинённый ему. Это так, на всякий случай…
И вот — я в Уфе…
В Уфе я был не первый раз — как и любой из нефтяников. Потому что Уфа — в девяностые стала неофициальной нефтяной столицей России. Дело было в Уфимском нефтеперерабатывающем заводе — один из крупнейших в стране, он долгое время не входил ни в какие ВИНКи[38], а неофициально принадлежал клану Рахимовых — конкретно заводом занимался сын президента, Урал Рахимов. Завод никуда не входил — потому там закупались мелкие и средние оптовики, брали кто пару цистерн, кто состав — и получилось, что завод стал маркет-мейкером[39] на цены на большинство бензинов, на солярку и печное топливо по всей России. Помню, как сам ночевал на станции, как переживал, чтобы бензин не ушёл налево.
Были времена…
Помимо нефтепереработки российского уровня — тут был ещё и огромный химический завод… короче говоря, Уфа за счёт этого жила очень и очень хорошо, совсем не так как машиностроительные регионы. Но проблема тут была и проблема давняя — национализм.
Национализм тут был весьма специфический. Дело в том, что в Башкортостане было не два, а три народа — русский, татарский и башкирский, и было их примерно поровну. Межнац тут был, но между татарами и башкирами, русские тут выступали скорее как сдерживающий фактор. Татары — считали, что никаких башкир нет, а есть татары, отрёкшиеся от своего родства. Башкиры — отвечали дикой ненавистью, они считали, что татары хитрые, а башкиры простодушные, и татары постоянно их обманывают и подлизываются к русским. Масла в огонь в своё время подлил Муртаза Рахимов[40], первый президент Башкортостана. Он постоянно завидовал своему коллеге, Минтимеру Шаймиеву, президенту Татарстана за то, что тот так вольно разговаривает с Центром и даже в своё время предлагал, чтобы Татарстан вошёл в состав Союза России и Беларуси как самостоятельный член. Самому Рахимову так разговаривать не получалось, хотя он очень хотел. Чтобы создать обстановку собственной несменяемости (смотрите что тут у нас делается, я один весь этот беспредел как то сдерживаю, а так одно неверное решение — и рванёт) — Рахимов принялся переселять собственных соплеменников под Уфу, строить им там целые посёлки за госсчет. Начали создаваться силовые группы среди башкирской молодёжи. Нашли и «историческую вину русских перед башкирами» — триста лет назад русские войска — разорили и уничтожили село под названием Сеянтус. По историческим документам село это было разбойным, что не было новостью и для самой России — целые села там жили убийствами и разбоем. Но в наши времена — из Сеянтуса сделали геноцид. Был и ещё один аспект: сами башкиры не были едиными, были северные и южные башкиры. Север в Башкирии нищий, сельскохозяйственный, в основном без промышленности. Юг — развитый, промышленный, нефтяной. Соответственно, южные башкиры считают северных как бы не совсем башкирами, а те отвечают ненавистью.
