Я улыбнулся
— Теперь я вас слушаю, мистер Карвер.
* * *К чести говоря — Пикард не избегал встречи со мной. Он сразу ответил на звонок — и предложил встретиться в одном из местечек в аристократическом Сохо…
В гостинице — я привёл себя в порядок. Залез под душ, и там привёл себя в порядок, чередуя ледяную и горячую воду. Переменил костюм. И на кэбе — прибыл в нужное место, там уже обнаружив, что приводил себя в порядок напрасно. Если бы я пришёл в том виде, в каком был — это посчитали бы эпатажем и крутостью…
Пикард, увидев меня, привстал. Он был не в своей тарелке, даже усы, обычно волосок к волоску — были встопорщены
— Что произошло?
— Всё нормально — я плюхнулся на стул — всё супер.
…
— Видишь ли, Том, ты пригласил меня, я пришёл — и обнаружил там какого-то подозрительного типа, а он попытался меня ограбить. Мне это не понравилось — и я попытался его убить. Но у него были сообщники.
— Боже…
— Том, он пытался меня ограбить, вымогал деньги. Все мои деньги, какие у меня есть. Что я мог ещё поделать? Не отдавать же их ему
Я наклонился вперёд.
— Том, мы знаем друг друга много лет. Я привык к тому, что люди предают — и ничему не удивляюсь. И все же скажи мне …
…
— … сколько же он предложил тебе, что ты предал меня?
— Речь не о деньгах.
— А о чем же?
— О возможности делать бизнес. О репутации.
Я улыбнулся
— Ничего смешного в этом нет!
— Нет, есть. Я вспомнил, как ты организовывал лекции в нашем университете. Приглашал лекторов, те говорили о свободе, о демократии, об автономии личности… во, вспомнил ведь. Но вот к тебе приходит КГБшник, и ты с готовностью предаёшь друга. И человека, успех которого помог тебе сделать и свой собственный успех. Расскажи мне ещё о свободе, а?
— Ты превратно понимаешь свободу
— Да ну. А я думаю — ты стал лицемером и трусом.
— Ну, все, хватит.
— Как скажешь.
Том щёлкнул пальцами, подзывая официанта
— Виски. Два пальца.
Официант вопросительно уставился на меня
— Эвиан — сказал я — в неоткрытой бутылке. — И, переведя взгляд на Тома, добавил: — Как во времена Холодной войны, да?
— Речь не о Холодной войне. Вы сами виноваты в происходящем с вами. Вы — и никто другой. Если хочешь знать, ты сильно меня разочаровал.
— Хочу знать — спокойно сказал я — объясни. Почему я должен работать против своей страны только потому, что вы щёлкнули пальцами.
Томас нервно барабанил пальцем по столу
— Есть только один мир, в котором мы живём. Возможно, он несовершенен. Возможно, он даже очень несовершенен — но другого мы не придумали. Есть то, что есть — и мы в этом живём. В этом мире есть только один центр силы и один центр принятия решений — Запад. В конце концов — вы сами с этим согласились. Украина должна была существовать, и Крым должен был принадлежать Украине. Можно много рассуждать о справедливости, но у каждого она своя, и если разбираться с каждым случаем. Короче, должен был быть нулевой вариант и точка. Вы же — забрали Крым себе и атаковали Украину, запустив целую цепочку территориальных переделов, и кардинально повысив риски для всех нас. До две тысячи четырнадцатого — вас терпели. Хоть вы и мешали на каждом шагу, но никто не думал о том, что Россия должна перестать существовать. Но сейчас… извини, слишком велики риски. Мы не можем инвестировать в нефть в Гайане, потому что на эти территории претендует Венесуэла. Мы не можем инвестировать в редкоземельные металлы в Конго, потому что эту страну рвут на куски. Мы не можем понять, к кому нам обращаться, кому и что будет принадлежать завтра. Поэтому — нужно публичное наказание того, кто всё это затеял — вас. Об этом сейчас и идёт речь.
…
— В конце концов, несколько новых границ это не конец света, это новые возможности, как в девяносто первом. Вспомни — тогда ведь ничего страшного не произошло, верно?
Я молчал — и Пикард чувствовал себя всё более и более неуютно. В конце концов, он понимал, кем я был, откуда я вышел. В девяностые — слабые не выживали.
— Знаешь, о чем я жалею?
…
— О том, что я в девяностые не был таким же толерантным, как ты сейчас. Карвер сказал, что с финансированием проблем не будет.
— Так вы договорились? — изумился Пикард
— Да. Знаешь, у вас есть одна хорошая поговорка — ничего личного. Ничего личного, Том. Даже если кто-то в этой истории умрёт…
В самолёте — мне так и не удалось заснуть. Боинг 777 нёс меня в Москву, моя соседка уютно спала, закрыл глаза чёрной повязкой, как перед расстрелом — а я сидел, перебирал колоду карт, которую попросил у стюардессы — и думал…
Репутация.
То, что они могут мне её изгадить — это, несомненно. То, что они могут оборвать финансирование — тоже вне сомнений. Но они не могут не понимать одной вещи — они меня прижали только необходимостью рискового финансирования. Ключевое слово здесь — рисковое. После того, как Бажена даст первые плоды — а она даст, после того, как мы добудем первые баррели нефти с заданной себестоимостью и докажем, что это возможно всё. Тогда — если даже британцы перекроют мне кислород, если даже американцы перекроют мне кислород — финансирование я всё равно найду. Те же китайцы… им нужны ресурсы и плевать на ограничения. К тому же — Бажена будет окупать сама себя.
Тогда на что они рассчитывают?
И второе. Послать их — может каждый. Это просто. Но они — точно так же могут подкатиться к кому угодно.
И этот «кто угодно» — может быть совсем не таким как я.
Какой я? А вот такой вот! Я родился и вырос в городе, который был не лучшим в мире, и район тоже был не лучшим в мире. Но лучшими в мире были друзья. Вкус мороженого. И вкус крови после первой драки — один против пятерых, но я заставил себя уважать. Лучшие в мире озера прямо в городской черте и лучшие в мире горы.
И лучшее в мире небо.
Всё просто на самом деле. У нас у всех есть этот кусок земли. И он — наш. Потеряем его — никто с нами не поделится. Будут шпынять отовсюду, ловить как псов шелудивых и п…сить почём зря.
Значит, им нужны деньги внутри страны. Финансирование оппозиции. Все просто — я получаю деньги под сомнительный проект на наилучших условиях — но взамен должен выделить финансирование местной оппозиции.
Все просто. И никаких иностранных агентов.
А знаете, в чем они ошиблись? Если бы они просто
