— За что, моя красавица? Почему близкие люди так сурово обошлись тобой?
— Когда я была совсем юной девушкой, едва вышедшей из детского возраста, наш лэрд увлекся мною и начал преследовать. Однажды он попытался изнасиловать меня, и его жена, застав нас, обозвала меня распутной девкой.
Я была опозорена и навсегда изгнана из клана за то, что, по мнению родичей, пыталась совратить лэрда.
Элерик потерял дар речи. Он медленно опустил руку, не в силах сразу осознать тот ужас, который пришлось испытать Кили.
— Господи Иисусе, — прошептал он.
Ноздри у него раздувались, зубы были плотно сжаты. Воспаленное воображение рисовало его милую Кили, еще совсем юную, отбивающуюся от пожилого сильного мужчины. При мысли, что могло с ней произойти, Элерику стало плохо.
Он был в бешенстве.
— Это было ложное обвинение, — горячо прошептала Кили.
— Конечно! — воскликнул Элерик и погладил девушку по щеке. — Конечно, это неправда. Надеюсь, ты не подумала, что я усомнился в твоих словах? Просто я злюсь от того, что с гобой обошлись так несправедливо, да еще обвинили в чужих грехах. Лэрд должен защищать своих людей и, как верховный предводитель, обязан вести себя достойно! Исследование молодой девушки — это нарушение всех устоев клана, которые каждый лэрд клянется соблюдать, когда становится во главе рода!
С чувством явного облегчения Кили прикрыла глаза. Элерик всем сердцем переживал из-за унижения, которое ей пришлось испытать. Он сгорал от желания немедленно отправиться к Макдоналду и, как следует отлупить лэрда, чтобы навсегда отбить у него охоту увиваться за девушками. Вспоминая, что сидел за одним столом с этим человеком и делил с ним трапезу, Элерик чувствовал лишь отвращение. Маккейбы встречали Грегора Макдоналда в своем замке, как дорогого гостя, выказывали ему уважение, как надежному союзнику и будущему тестю Элерика. Но, к сожалению, прошлого не вернешь, что сделано, то сделано. Он не может позволить себе отказаться от союза с кланом Макдоналдов и сделать лэрда врагом.
Элерик чувствовал себя отвратительно, но, поскольку был не и силах ничего изменить, решил вернуться к единственной реалии, которую мог контролировать.
Он прикоснулся ладонью к нежной, шелковой коже девушки, провел большим пальцем по изгибу полных губ и задержался под нижней губой на подбородке. Затем его пальцы скользнули вниз, но длинной стройной шее Кили и замерли у впадинки между ключицами, чуть выше пышной груди, Элерик чувствовал частое биение сердца девушки, слышал прерывистое дыхание, когда его ладонь пленила один из высоких холмиков, таких беззащитных под тонкой материей ночной рубашки.
— Мне кажется, ты сама не понимаешь, как красива, детка. Твоя кожа нежна, словно атлас, и изумительно бела, подобно снегу под луною. И нет на ней ни единого изъяна. Я готов всю жизнь ласкать ее.
Кили вздохнула и придвинулась к нему, с удовольствием ощущая тепло его ладони на своей груди. Сосок напрягся от прикосновения Элерика и отвердел, когда он начал ласкать его большим пальцем.
Губы Кили и Элерика оказались в опасной близости. Элерик охватил взглядом лицо Кили, окунулся в омут ее прекрасных глаз и приник к ее рту.
Ощущение было поразительным. Он словно целовал царицу Луну, а она окутывала его бесчисленным множеством серебристых нитей. Желание по-змеиному тихо проникло в тело, завладевая каждой клеточкой, пока конечности не налились свинцовой тяжестью.
Элерик провел языком по губам Кили и разомкнул их, ощущая сладкую нежность ее рта. Он чувствовал горячую влажность и вожделение, и его тело затрепетало от безумного желания.
Кили тяжело дышала, опаляя его лицо короткими горячими вспышками между поцелуями; ее глаза вспыхивали золотыми и зелеными искорками, которые напоминали Элерику о весне в горах Шотландии.
— Я никогда раньше не была с мужчиной. И никто не прикасался ко мне, как ты.
Признание Кили неожиданно пробудило в Элерике дикое, примитивное желание обладать ею, однако чуткость и терпение взяли верх. Больше всего Элерику хотелось, чтобы Кили навсегда запомнила эту ночь.
— Я буду очень нежен и осторожен, любимая. Клянусь.
Она улыбнулась и, обхватив ладонями его лицо, притянула к себе.
— Я знаю, воин.
Элерик обнял девушку и крепко прижал к груди. Ее аромат был сладок и тонок, а тело — мягкое, гибкое и податливое. Элерик потерся о ее шею, вдыхая этот чудный запах, и начал нежно покусывать кожу. Каждое прикосновение Элерика отзывалось дрожью в теле Кили.
— Ты такая сладкая на вкус, моя красавица! Слаще я не пробовал.
Он почувствовал, что она улыбнулась, целуя его в висок.
— А твои слова, словно мед, воин. Слаще я не слышала!
— Пойми, я не пытаюсь польстить тебе, чтобы добиться твоего расположения. Мои слова идут от сердца. Поверь, такого со мной еще не случалось!
Девушка обвила шею любимого руками и, вздохнув полной грудью, приникла к нему.
— Я без ума от твоих поцелуев, но что-то мне подсказывает, что любовь таит в себе еще много волшебных открытий.
Элерик улыбнулся и нежно провел губами по изгибу ее изящной брови.
— Ты права. И я горю желанием поделиться с тобой самыми сокровенными секретами и тайнами любви.
На этот раз Кили сама прильнула к его губам. Он пил ее нежное дыхание, наполняя медовой сладостью свои легкие.
Элерик предоставил Кили полную свободу, отдавшись на милость теплых губ любимой, и замер, не желая ее торопить.
Раньше ему нравилось удовлетворять свою похоть быстро, не задумываясь об ощущениях партнерши. Именно поэтому он выбирал девиц, которые также предпочитали легкомысленные любовные утехи. Но сейчас Элерик наслаждался каждым мгновением и хотел, чтобы это длилось вечно. Сегодня он не будет торопиться и раскроет Кили все прелести плотских наслаждений — и духовного восторга.
Приподнявшись, Элерик уложил Кили на спину и навис над нею, опираясь ладонями о кровать. Волосы девушки разметались по подушкам шелковым ковром. В отблесках пламени камина они отливали золотом. Он запустил пальцы в эту роскошную массу, любуясь золотистыми переливами.
В распахнутых глазах Кили не было
