— Я даже не знаю толком. Бертон взялся левачить на людей, про которых думал, что они в Колумбии. Оказалось — в Лондоне. Вроде как. У них куча денег. Для инвестиций. Одно, другое… в общем, они открыли тут филиал и пригласили нас с Бертоном им руководить, по крайней мере изображать руководство. — Она глянула на мать. — Понимаю, звучит бестолково.
— А что в мире толково? — спросила мать, натягивая одеяло под подбородок. — Смерть, налоги, война? Или что деньги есть только у таких, как Пиккет, которые за доллар любого с говном съедят, а приличные люди должны вертеться ужом, чтобы хоть немножко заработать? Что бы вы с Бертоном ни затеяли, вам этого не изменить. Будет то же самое. Я здесь всю жизнь живу. И ты тоже. Твой отец родился на пересечении Портер-роуд с главной улицей, когда там еще была больница. Я никуда не поеду. А особенно в такое место, про которое Леон говорит, что мне там понравится.
— Так посоветовал один наш сотрудник. Он из Англии.
— Мне насрать с высокой колокольни, откуда он взялся.
— Вспомни, как ты отучала меня от таких слов.
— Тебя не пытались отправить в Северную Виргинию. И меня не отправят.
— Ты никуда не поедешь. Останешься здесь. Я, как услышала про Виргинию, поняла, что это не вариант.
Мама, крепко сжимая край покрывала, глянула на нее пристально:
— Вы с Бертоном ведь не обрушите экономику?
— Кто так говорит?
— Литония. Умная девушка. Узнала из такой штуки, какие сейчас носят в глазу.
— Литония говорит, что мы обрушим экономику?
— Не вы. Просто что может рухнуть. По крайней мере, что на биржах паника, будто все этого ждут.
— Надеюсь, что нет. — Флинн встала и поцеловала мать. — Мне надо позвонить. Сказать, что ты не едешь. Пусть пришлют сюда ребят. Друзей Бертона.
— Которые в войнушку играют?
— Они почти все служили.
— Вот я и говорю, могли бы уже наиграться.
Флинн вышла и нашла Дженис в гостиной. Та, в клетчатых пижамных штанах и черной магпуловской футболке, с четырьмя короткими косичками на голове, держала оббитую по краям глиняную миску с только что сорванными стручками.
— Элла никуда не поедет, — сказала Флинн. — Надо просто обеспечить ей безопасность здесь.
— Я так и думала, — ответила Дженис. — Поэтому и не стала на нее давить.
— Где Недертон?
— Чувак в «Перекати-Полли»?
— Здесь, — пискнул он, выкатываясь из кухни.
— Если понадоблюсь, я в кухне, — сказала Дженис, обходя его.
— Ты поговорила с мамой? — спросил Недертон.
— Она категорически не хочет ехать. Придется мне звонить, договариваться с Грифом, Бертоном и Томми. Пусть обеспечат ей полную безопасность.
«Полли» продолжал катиться через всю комнату. У камина он остановился и запрокинул планшет.
— Этот поднос. — Из-за плохих динамиков голос с такого расстояния звучал совсем слабо.
— Какой?
— На каминной полке. Как он к вам попал?
— Из Клэнтона. Мама возила нас на юбилей, когда мы были детьми.
— Лоубир нашла недавно такой же в Лондоне. Ее модули зафиксировали его, когда я был здесь. Ее приятельница провела поиск. Она торгует американскими древностями. Она и сама американка. Кловис Фиринг.
— Кловис?
— Фиринг, — сказал он.
— Не Реберн? — Флинн по-прежнему ничего не понимала. — Сколько ей лет?
— Думаю, не больше, чем Лоубир, но она старательно подчеркивает свой возраст. А. Глянул. Реберн. Девичья фамилия миссис Фиринг.
— Она старуха? В Лондоне?
— Они были знакомы в молодости. Лоубир сказала, что заехала к ней освежить память. Миссис Фиринг между делом упомянула, что Лоубир была английским шпионом, и Лоубир ответила, что и Фиринг в таком случае тоже.
— Но тогда она была Реберн, — сказала Флинн. — То есть сейчас.
Она смотрела на белый поднос, но видела не его, а руки Лоубир, удерживающие шляпку на ветру от коптера посреди Чипсайда, и руки Грифа, раскладывающие еду из «Суши-лавки».
— Черт, — сказала она, затем повторила это еще раз, тише.
Глава 100
Нас здесьОтчего-то после упоминания Кловис Фиринг Флинн резко сменила тему. Она вынесла его на веранду и поставила на двухместный диванчик между Такомой Реберн и молодым человеком, которого представила как своего двоюродного брата Леона, а сама ушла под самое большое дерево говорить по телефону. Недертон повернулся от Такомы, в чьей красоте ему почудилось что-то даже опасное, к Леону. У того на голове была эластичная повязка с абстрактным рисунком в тонах птичьего помета, который не успели убрать ассемблеры. Он был светловолосый, с кустистыми бровями и намечающейся светлой бородкой.
— Мистер Недертон в будущем, — объяснила Такома.
— Уилф, — сказал Недертон.
Леон склонил голову набок:
— Ты в будущем, Уилф?
— В некотором смысле.
— Как погода?
— Было пасмурно, когда я последний раз смотрел.
— Тебе надо работать синоптиком, — сказал Леон. — Ты в будущем и знаешь погоду.
— Ты только притворяешься глупым, — ответил Недертон. — Это служит тебе разом защитной окраской и средством пассивной агрессии. На меня такое не действует.
— Будущее много о себе воображает, — сказал Леон Такоме. — Я здесь не для того, чтобы выслушивать оскорбления от винтажного товара из меговского отдела игрушек.
— Надо привыкать, — заметила Такома. — Уилф, считай, платит тебе зарплату.
— Фу-ты, блин, — сказал Леон. — Мне шляпу снять?
— Думаю, ему все равно, но лучше сними, а то смотреть тошно, — ответила Такома.
Леон со вздохом снял повязку. Его редкие светлые волосы выглядели не многим красивее.
— За выигрыш в лотерею мне тебя благодарить, Уилф?
— Не совсем, — сказал Недертон.
— Много гемора с этим будущим, — заметил Леон, но тут подошла Флинн и взяла «Полли» на руки.
— Иди к маме, Леон, — распорядилась она. — Постарайся ее развлечь. Для начала скажи, что я все устроила: она не едет.
— Они за нее боятся. Ну типа будут под тебя копать…
— Значит, пусть раскошелятся. У них это отлично выходит. Вперед, к тете Элле. Развесели ее. Если расстроишь, я тебе башку оторву.
— Иду-иду, — сказал Леон спокойно и без тени обиды. Когда он вставал, диванчик под ним скрипнул.
— Я с Уилфом в трейлер, — сказала Флинн.
— Это на участке? — спросила Такома.
— В лощине за домом. Там живет Бертон.
— Я с тобой, — сказала Такома и встала. Диванчик не издал ни звука.
— Нам с Уилфом надо поговорить. Трейлер маленький.
— Я не буду входить. Извини, но, если ты уходишь из двора, мне придется перераспределить ребят и дроны.
— Ясно, — ответила Флинн. — Спасибо.
Они спустились с веранды, и Флинн зашагала по лужайке, которую Недертон видел в лунном свете. Теперь трава выглядела иначе — редкая, неравномерно зеленая, местами пожухлая. Флинн обогнула угол дома. Такома о чем-то говорила по беспроводной гарнитуре — наверное, отдавала указания ребятам и дронам.
— Завтра нам на вечеринку, — сказала Флинн. — Расскажи мне про Даэдру и про ту девушку, которую я должна буду изображать.
— Я ничего не вижу, — пожаловался Недертон.
Планшет с камерой был зажат у нее под мышкой. Флинн вытащила его и развернула вперед: он увидел невысокие деревья и утоптанную тропу.
— Куда мы идем? — спросил он.
— К трейлеру Бертона. В лощине. Он живет здесь с тех пор, как вернулся из морской пехоты.
— Он там?
— В «Сольветре». Он бы не обиделся.
— Где
