Флинн развернула «Полли». Он увидел Такому, идущую сзади по тропинке. Развернула обратно.
— Как ты познакомился с Даэдрой?
— Меня пригласили раскрутить проект, в котором она участвовала в качестве знаменитости. Пригласила Рейни. Она тоже занимается пиаром. Вернее, занималась. Недавно ушла с работы.
Деревья по обе стороны, тропинка извилистая.
— Завидую, что у нее есть выбор, — сказала Флинн.
— У тебя тоже есть. Ты им воспользовалась, когда думала, что агент Лоубир хочет применить тусняк против религиозных фанатиков.
— Да фигня это была. То есть не фигня, конечно, я бы сделала, что обещала. Но очень скоро бы нас всех убили. Нас здесь, по крайней мере.
— Что это там впереди?
— Трейлер Бертона. «Эйрстрим» тысяча девятьсот семьдесят седьмого года.
Год в столетии, еще более раннем, чем то, в котором она несла его по тропе, показался Недертону немыслимым, невозможным.
— Они все так выглядели?
— Как так?
— Как будто у ассемблеров испортилась программа.
— Это гермопена. Дядька, который поставил его сюда, залил все снаружи. Для тепла и чтобы вода не просачивалась. А вообще они блестящие и обтекаемые.
— Если понадоблюсь, я здесь, — сказала сзади Такома.
— Спасибо.
Флинн взялась за ручку на помятой металлической двери, утопленной в личиночную оболочку покрытия. За дверью оказалось помещение, которое Недертон помнил по их первому разговору. Зажглись маленькие огоньки, цепочками, в чем-то желтовато-прозрачном. Такое же тесное пространство, как в дальней каюте гобивагена, только ниже. Узкая кровать с металлической рамой, стол, кресло. Кресло двинулось.
— Кресло движется, — сказал Недертон.
— Хочет, чтобы я на него села. Черт, совсем забыла, как эта сволочь раскаляется.
— Сволочь?
— Трейлер. — Она поставила его на стол. — Надо приоткрыть окно.
Заскрипела рама. Потом Флинн открыла белый шкафчик, стоявший на полу, достала сине-серебристую металлическую с виду емкость, закрыла шкафчик.
— Теперь моя очередь не предложить тебе выпивку. — Она потянула за кольцо на емкости, отпила из получившегося отверстия.
Кресло снова двинулось. Флинн села в него, лицом к Недертону. Оно загудело, заскрипело, умолкло и замерло.
— Ладно, — сказала Флинн. — Так у вас любовь?
— У кого?
— У тебя с Даэдрой.
— Нет, — ответил он.
— Но была?
— Нет.
Флинн глянула него:
— Вы занимались этим делом?
— Да.
— Значит, любовь. Или ты урод.
Он задумался, потом сказал:
— Я очень ею увлекся…
— Увлекся?
— Она чрезвычайно привлекательна. Внешне. Но…
— Что?
— Я, наверное, урод.
Флинн снова глянула на него. Вернее, напомнил себе Недертон, на его лицо в планшете «Полли».
— Ладно, если ты это хотя бы понимаешь, ты уже лучше большинства здешних кадров.
— Кого?
— Парней. Элла, моя мама, говорит: чудны́х навалом, чýдных не видать. Хотя не такие уж они и чудны́е, просто заурядные.
— Я, наверное, чудной, — сказал он. — По крайней мере, мне хочется думать, я не такой, как остальные здесь. То есть там. В Лондоне.
— Но в общем, тебе нельзя было заводить с нею отношения, потому что вы вместе работали?
— Да.
— Расскажи мне.
— Про что?
— Как все было. А когда я перестану понимать, о чем ты, я тебя перебью и буду задавать вопросы, пока не разберусь.
Она глянула на него очень серьезно, но не сердито.
— Хорошо, — сказал Недертон.
Глава 101
Обычная человеческая историяРазговор с Уилфом на время отвлек Флинн от того, что она подумала про Грифа и Лоубир и во что сама не могла поверить. История его отношений с Даэдрой — такая обычная и человеческая, несмотря на кучу заморочек из будущего, — странным образом успокаивала.
Флинн по-прежнему толком не понимала, чем Даэдра зарабатывает на жизнь и как связана с правительством Соединенных Штатов. Выходило что-то вроде звезды софт-порно и одновременно перформанса, про который им рассказывали в предвыпускном классе на истории искусств, с примесью дипломатии. И еще Флинн так и не въехала, какова роль Штатов в мире Уилфа. По его рассказу выходило, они что-то вроде Коннера, только в масштабах государства и без чувства юмора. Впрочем, Флинн подозревала, что это уже и сейчас примерно так.
Из трейлера все трое отправились домой, где Дженис натушила зеленого горошка с ветчиной и луком. Ужинали за кухонным столом вместе с Леоном и мамой. Мама спросила Такому, как ее зовут и чем она занимается. Такома как-то очень ловко ответила, ничего толком не объяснив про свою работу. Флинн видела, что мама это поняла и не обиделась. Она вообще была в куда лучшем настроении, после того как убедилась, что ее не отправляют с Литонией в Северную Виргинию.
Обратно ехали таким же кортежем по совершенно пустой дороге.
— Должно быть больше машин в такое время дня, — заметила Флинн.
— Очень просто: сейчас легче перечислить, что в округе не принадлежит «Сольветре». Обе стороны дороги — твои. Из того, что «Сольветра» не купила, большей частью владеет «Мега», чем-то — частные лица, остальным — Матрешка.
— Кукла?
— Конкуренты. Так мы их называем в «ККВ». Штаб-квартира в Нассау, — видимо, туда они в первый раз вышли из будущего, как «Сольветра» в Колумбию.
Они въехали на окраину города, и Такома начала что-то говорить по беспроводной гарнитуре, заставляя конвой совершать неожиданные повороты, насколько вообще колонна такого размера может делать что-нибудь неожиданно. Видимо, цель была — подъехать к торговому центру сзади, не привлекая внимания луканов за желтой лентой, которую натянули подчиненные Томми из управы шерифа. Луканы вообще никогда не прорывались за желтую ленту, это как-то помогало им в судах. Многие даже специально получили юридическое образование, чтобы защищаться от исков, которые неизменно вчиняли им муниципалитеты. И еще они всегда протестовали молча, тоже из каких-то непонятных юридических соображений. Стоят, держат оскорбительные плакаты и ни слова не говорят, только в глазах горит злорадный огонь. Флинн грустно было думать, что люди могут так себя вести.
В городе, по крайней мере, хоть кто-то ездил. В основном, правда, сотрудники «ККВ», косящие под местных. Ни одного немецкого автомобиля. Те, кто торгует подержанными джипами, могли бы закатить шикарный корпоратив для рабочих на мексиканской фабрике.
— Ты всю жизнь рыжая? — спросила Флинн у Такомы, чтобы не думать про луканов.
— Нет. На день больше, чем работаю в «ККВ», — ответила Такома. — Пришлось обесцветить в ноль, прежде чем красить.
— Мне нравится.
— А моим волосам — нет.
— И контактные линзы тогда же надела?
— Да.
— Иначе вы с сестрой были бы так похожи, что люди бы замечали.
— Мы тянули соломинки, — сказала Такома. — Я проиграла, а не то бы она стала блондинкой. Она была блондинкой в детстве, оттого такая рисковая. Так что, может, оно и к лучшему, что не стала.
Флинн глянула на черный экран «Полли», гадая, где сейчас Уилф.
— А ты правда нотариус?
— Да. А еще дипломированный бухгалтер-ревизор. И у меня для тебя лежит бумага на подпись, чтобы превратить ополчение твоего братца из культа личности в зарегистрированную охранную фирму.
— Мне надо первым делом поговорить с Грифом. Без посторонних. Поможешь мне?
— Конечно. Советую пойти к Хуну. Там есть столик в нише, помнишь? Я попрошу его зарезервировать. Иначе ты не будешь знать, кто за ближайшей синей пленкой.
— Спасибо.
Машина остановилась за фабой, между двумя
