На себя мне в тот момент было плевать, а вот Храна стало жаль. Он уже слишком много перенес, и вот так вот мучить его я права не имею, поэтому пришлось брать себя в руки и пытаться прийти в себя. Заставила себя встать, умыться и поесть. А там уже пошли домашние дела, обустройство в лаборатории, для которой мы решили использовать одну из дальних комнат. И постепенно эти хозяйственные мелочи захватили меня, отвлекая от ненужных мыслей. Не сказать, что это был последний срыв, но, несомненно, самый тяжелый из них. Последние три месяца они уже прекратились совсем.
Небольшой двухэтажный домик, подаренный мне Дамианом, был идеальным. Аккуратненький, с белым фасадом, бордовой черепицей на крыше и изящными кустиками роз во дворе. Но главное – с просторной верандой, выходящей прямо на берег уединенного залива. Честно говоря, посмотрев на это чудо, словно сошедшее с картины или открытки, я засомневалась, что домик Дейм покупал для себя и, как он сказал, давно.
Приморский городок находился близко, но недостаточно, чтобы я ощущала присутствие других людей в своем уединенном мирке. И ежедневные прогулки до города можно скорее отнести к плюсам, чем к минусам. Благодаря лицензиям, которые мне оформил лорд Осбеорн, найти подработку оказалось достаточно просто, и я с удовольствием готовила простенькие зелья от простуды и болей для аптекаря и небольшие охранные амулеты в лавку старого артефактора, уже слишком плохо видящего, чтобы изготавливать подобную мелочовку самому.
Приятным разнообразием в этой тихой и размеренной жизни были письма от Флоры с пересказами ее успехов в учебе и дальнейших перипетий с семьей и, конечно, мои сны.
Первый раз Дамиан пришел через месяц после моего отъезда. Правда, теперь ночные разговоры, о которых до этого я знала только с его пересказов, не стирались из моей памяти. И спасибо за такое чудо общения надо было сказать непредсказуемому морскому богу, который, несмотря на твердое заявление не вмешиваться в жизни людей, нам некоторое послабление сделал.
Конечно, магистр мог в любой момент ко мне переместиться, но по молчаливому соглашению этого не делал. Он ждал. Ждал, когда я сама приду, когда решу, что готова, и больше не стану сбегать, потому что второй раз, как мы оба понимали, он меня уже точно не отпустит. А ночные свидания во снах были маленькой лазейкой в нашем соглашении. Мы просто разговаривали. Делились новостями. Или молчали. Привыкали друг к другу заново. И пусть не так часто случались наши встречи, раз в неделю, а иногда и в две, сердце они согревали надолго.
– Каська, подъем! – разнесся по дому бодрый возглас Храна. – Завтрак стынет.
Я довольно улыбнулась. Здравствуй, новый день. Осталось совсем немного, я это чувствую.
Очередная неделя пролетела в заботах и делах незаметно. Мы с котом успели опробовать пару новых рецептов, сотворить артефакт от подслушивания для нотариальной конторы, а также внимательно изучить все возможности лечения некромагией, которые оказались довольно обширны.
Зима на побережье постепенно утихомиривала холодные ветра. Море еще недовольно ворчало, разбиваясь о берег, а иногда даже закатывало шумные бури, но приближающуюся весну я чувствовала. Словно она вступала в свои права не только в природе, но и в моей душе. В окружающем меня мире ощущалось предвкушение чего-то легкого и светлого. В общем, ничего не предвещало беды. И, очутившись в очередном чудесном сновидении, я улыбнулась, желая поделиться с Дамианом робкой радостью, но мое настроение разбилось об его мрачное лицо.
– Что-то случилось? – Я вцепилась в плечи магистра, чувствуя, как в сердце вползает тревога.
Он, лаская меня взглядом и зарывшись одной рукой в мои распущенные волосы, притянул чуть ближе.
– Я больше не приду, – сказал он, разбивая мой радужный мир на части.
Я резко отстранилась от Дамиана, со страхом всматриваясь в родные, такие серьезные сейчас глаза. В сердце натужно загудела струна – словно вот-вот лопнет, больно хлестнув разорванными концами.
– Там, куда я уйду, тебя не дозваться, – с горечью произнес он, и я почувствовала этот разрыв.
Кажется, сейчас там далеко происходит что-то ужасное. Куда он собрался? Что задумал? Почему прощается со мной?
– Я слишком долго тянул время, – прозвучали глухо, словно сквозь подушку, его слова, а я отказывалась их принимать.
Нет! Нет, нет, нет! Он обещал, обещал, что не оставит меня! Я же теперь не смогу без него! Сердце бешено грохотало в ушах, заглушая все остальные звуки. Но я расслышала его зов, да только поздно…
Прекрасный сон превратился в кошмар, заставляя меня с криком вскочить среди ночи на кровати с одной-единственной мыслью: «Я должна вернуться! Срочно!»
Судорожно заметалась по дому, не представляя, что делать. Бежать на почтовую станцию, искать карету? Я ехала сюда из столицы пять дней! К тому времени, как я доберусь… страшно представить, что произойдет. Попробовать построить портал? Но у меня нет накопителей! Мне не хватит сил! И после попыток Дамиана порвать связь она заметно ослабла, и вряд ли я смогу по ней пройти к нему.
– Касс! Касс! Ты слышишь меня?! – донесся голос взволнованного моим криком и состоянием хранителя. – Что случилось? Опять кошмар?
– Дейм… – всхлипнула я. – Он что-то нехорошее задумал. Что-то сейчас там происходит, а я ничего не могу сделать! Сказал, что больше не придет, а он не стал бы так говорить, если бы не происходило что-то действительно опасное!
– Это ты про ваши «божественные» сны? – уточнил кот, а меня осенило.
Вот кто может помочь! Он же уже не отказывал в помощи, значит, Бриар ему чем-то дорог. И, уже не слушая кота, рванула из дома, как никогда раньше, радуясь, что дом стоял практически на берегу.
Море этой ночью сердито ворчало, вихрастыми волнами накатываясь на берег. Но я, не обращая внимания на холод и на обеспокоенные крики Храна, ломанулась в одной тонкой сорочке в воду. В своей стихии бог должен меня услышать лучше. И он обязательно услышит, я знаю!
– Кеол! – закричала во все горло, старательно удерживаясь в ледяной воде, не давая волнам накрыть меня с головой и утащить в глубину. – Кеол!
Пять минут беспрерывных криков не дали мне ничего, кроме хрипящего горла. Но я не сдавалась и, постаравшись, выудила из памяти слова песни-вызова, той самой, что пела на императорском балу и что привела на тот праздник того, кого я считала давно исчезнувшим.
Я не пела, а просто хрипло выкрикивала в темноту моря слова, надеясь на ответ. И не дошла даже до середины, когда за спиной
