– Какой?
– Дом на берегу моря. Тот самый, что я когда-то обещал тебе. Он существует на самом деле, я купил его давно, но времени выбраться не было. Дом находится недалеко от небольшого городка. Уединенный, поблизости никто не живет, защиту я на него поставил хорошую. По крайней мере, так я буду знать, где ты, и буду уверен, что никто посторонний не сможет проникнуть в него.
– Ты выбрал такой подарок, от которого я не смогу отказаться. Спасибо, – поблагодарила я и, приподнявшись на локтях, коснулась его губ легким поцелуем. Но когда уже хотела отстраниться, Дамиан меня обнял и прижал к себе.
– Ты обещаешь вернуться? – прошептал он мне в губы, обжигая пламенем в глазах.
– Если ты все еще захочешь меня видеть рядом. Я не знаю, как много времени пройдет, прежде чем я приду в себя, и не имею права требовать от тебя ждать меня.
– Даже не надейся, – погладил он меня по щеке. – Я дождусь, но без твоего обещания вернуться точно не отпущу. Ну так что?
– Обещаю, – с улыбкой выдохнула я.
– Я запомню.
Прозвучало как угроза. Но почему-то от этой угрозы сердце сжалось в сладком предвкушении.
Волны с шуршанием набегали на песок и мягко отступали обратно. Свет луны дорожкой стелился по поверхности воды, уходя за горизонт. Хотелось просто созерцать и ни о чем не думать.
– Так что дальше? – напомнил мне Дамиан, что я прервала свой рассказ.
Я вздохнула.
– Ну, вариантов действий у меня было немного. Целителя ждать долго, а у бедной женщины каждая минута могла стать роковой. Я не знала, что это – болезнь или проклятие, но решила попробовать вытащить ту тьму, что сгустилась вокруг ее сердца. Можно сказать, позвала ее своей магией и потихоньку, капля за каплей, вытянула. – Руки Дамиана на моей талии и его грудь, на которую я опиралась спиной, напряглись, и я успокаивающе погладила его пальцы. – Ощущения довольно мерзкие, но боли я не чувствовала. Да и Хран потом подтвердил, что никаких изменений или неприятностей мне это не принесло. Зато, представляешь, буквально через пять минут женщина очнулась! И даже чувствовала себя вполне хорошо. Сходили, называется, с Храном посмотреть на праздник на площади… Кто же знал, что кому-то вдруг станет плохо в толпе. А я, как всегда, не смогла просто постоять в стороне.
– Ох, экспериментаторша… – тяжело вздохнул магистр. – И что же тебе всегда так везет-то… Просто погулять, и то без приключений не можешь.
– Да не в этом дело, Дейм! – Я оглянулась, чтобы увидеть его лицо. – Ты понимаешь, это же означает, что с помощью некромагии тоже можно лечить!
– Лишь возможно, – мягко заметил он и, развернув меня, сильнее прижал к себе. – Ты же так и не разобралась, а вдруг это действительно было какое-то проклятие? Тогда нет ничего удивительного в том, что ты смогла его вытянуть.
– Я знаю, но все равно считаю, что это был, скорее, сердечный приступ, а я смогла его купировать, – насупилась я. – Понимаешь, та тьма не была плотной, да и узора никакого определенного не имела, непохоже на проклятие.
– Может, ты и права. Но, прежде чем кидаться проверять свою теорию и пытаться лечить еще кого-то, я бы посоветовал тебе найти информацию о таких феноменах в библиотеке. Никогда не слышал, чтобы некроманты могли лечить, но не думаю, что это так уж невероятно.
– Почему? – удивилась я.
– Жизнь и смерть – две стороны одной монеты. Если целитель вполне способен убить своим даром, то почему некромант не может спасти?
Я задумалась.
– Целитель, единожды преступив табу смерти, теряет свой дар. А что же тогда некромант? Становится целителем? – напряглась я.
Дамиан рассмеялся.
– Нет, Касс, не переживай. Никуда твой новоприобретенный дар не денется. И утерянная магия целительства уже не вернется, – быстро разгадал он, о чем я подумала. – А вот по профессии лечить – пожалуйста.
Я неопределенно пожала плечами. Опыт работы в больнице показал, что я для этого слишком чувствительна. Сложно работать с людьми так близко, особенно с тяжелобольными. Да и за прошедшее время я поняла, что возиться в лаборатории в научных изысканиях по зельям и артефактам мне куда интереснее. Возможность врачевания некромагией – конечно, открытие, но это не значит, что я собираюсь заводить собственную практику по этому направлению лечения.
– Не хочешь? – проницательно заметил магистр.
– Не особо, – согласилась я.
– И хорошо, мне так спокойнее будет, – прозвучал неожиданный ответ. – А то твоих экспериментов я опасаюсь. Особенно вспоминая, в каком состоянии я тебя нашел после одного из этих лечений.
Да, причины опасаться у Дамиана действительно имеются. А ведь он еще не знает, какой я была после того, как накопители наполняла. И спасибо всем богам за это, иначе очередного скандала не миновать.
Разговор затих сам собой. Мы просто сидели на прохладном песке и любовались, как серебряная лунная дорожка колышется на волнах. Я грелась в теплых объятиях Бриара, слегка улыбаясь, когда чувствовала, что его горячие губы вскользь касаются плеча, затылка и шеи. Наверное, у меня уже навсегда ощущение такого легкого счастья будет ассоциироваться с соленым запахом моря и шуршанием прибоя.
– Пора, – донесся до меня сквозь пелену сонной неги слегка разочарованный голос. – Скоро рассвет.
– У тебя или у меня? – спросила, не открывая глаз и впитывая душой последние капли момента.
– У тебя, – и, поцеловав напоследок, меня отпустили. – Хорошего дня, – услышала я, когда уже растворялась в сумраке сна.
– И тебе, – шепнула в ответ.
Меня разбудил мягкий свет только расцветающего дня за окном и тихое шуршание Храна на кухне. С самого нашего приезда он негласно взял на себя обязанности кухарки и теперь с поразительной для существа, не питающегося обычной едой, настойчивостью пытался меня откормить. Поэтому каждое утро он вставал пораньше, чтобы придумать мне что-то новое и оригинальное на завтрак. Неизменным оставалось только апельсиновое варенье к чаю. Кое-кто очень запасливый наполнил кладовую десятками банок с заветной сладостью.
Я лениво потягивалась в кровати, предвкушая чудесный день. Сегодня пошел седьмой месяц моего самостоятельного проживания.
Сначала было очень сложно. Я не ошибалась, предчувствуя еще в замке, что нахожусь на грани помешательства. Потому что на четвертый день пребывания в новом доме я сорвалась. Причем найдя эти заветные банки с вареньем. Злость и отчаяние разом всколыхнулись в душе. Дурацкая банка одновременно символизировала и все хорошее, что у меня было в далеком детстве и могло быть в будущем. И я закатила глупую истерику. Разбила половину посуды, все зеркала, порезалась, горько проплакала несколько часов и отключилась, напоенная успокаивающим зельем.
Следующие три дня провалялась в апатии, отказываясь есть и разговаривать с Храном, который и ругался, и умолял, и угрожал, а я его словно не слышала. А на четвертый день кот
