Иван Великий умер 27 марта 1505 года в возрасте шестидесяти пяти лет после насыщенного событиями сорокачетырехлетнего правления и был с великой пышностью похоронен среди предков под торжественным сводом собора Святого Михаила в Москве. Его царствование до последних лет, когда его омрачило неудачи русских войск в Ливонии и у Смоленска, а также мятеж его вассала – казанского хана, являло собой почти непрерывную череду успехов и процветания и в целом могло считаться самым успешным, которым может похвастать горестная летопись России. Хотя сам он никогда не был блестящим воином, в нем проявился дар выбирать талантливых полководцев и умело руководить войной, так что молдавский господарь Стефан часто говорил о нем: «Сват мой есть странный человек: сидит дома, веселится, спит спокойно и торжествует над врагами. Я всегда на коне и в поле, а не умею защитить земли своей». Он, пожалуй, улучшил жалкое состояние крестьянства, постановив, что если работник нанялся к хозяину, то один день в неделю ему разрешается посвятить своим делам и что каждый землевладелец должен дать своим крестьянам по участку поля для их собственного пропитания, а также он сильно обуздал злоупотребления знати и духовенства, когда сделал их ответственными перед законом и впервые разрешив для них страшное наказание кнутом. В 1491 году князя Ухтомского, боярина Хомутова и архимандрита Чудовского выпороли за подложную грамоту, сочиненную ими на землю, принадлежавшую одному из братьев царя. Его указы часто отличались самой несоразмерной строгостью и суровостью; «Робкие женщины, – пишет российский историк, – падали в обморок от гневного, пламенного взора Иоаннова; что просители боялись идти ко трону». В старости он часто засыпал за трапезой, так что «вельможи трепетали и на пирах во дворце, не смели шепнуть слова, ни тронуться с места, когда Государь, утомленный шумною беседою, разгоряченный вином, дремал по целым часам»; и хотя сам часто излишне предавался питию, он не терпел невоздержанности у вельмож. Страстный, резкий и вероломный, он не обладал множеством прекрасных свойств, которые зарекомендовали бы его перед потомками; и подданные, пожалуй, встретили весть о его смерти без особой скорби и сожаления.
Во время его правления по всей империи во второй раз была проведена перепись населения с целью призыва новобранцев. Первая проводилась по приказу золотоордынского хана Берке, чтобы потребовать с каждой области дань, соразмерную количеству жителей.
Сразу же после смерти Ивана и заточения Дмитрия Гавриил стал регентом империи за своего племянника, так как не осмеливался открыто узурпировать трон при жизни законного наследника; и хотя спустя некоторое время после смерти молодого князя он принял именование царя и великого князя[266] и сменил имя с Гавриила на Василия, он так никогда публично и не венчался на царство, как его предки.
Сразу же после восшествия на престол, поскольку он еще не состоял в браке, Василий собрал совет и пожелал услышать мнение его министров: что было бы наилучшим для страны – взять жену из чужой страны или найти ее среди своих подданных. Все согласились в том, что их государю гораздо лучше жениться на москвичке, чем на иноземной принцессе, поскольку вторая могла бы ввести в России прежде неизвестные там привычки и обычаи, да и к тому же многие ее соотечественники в ее свите наверняка будет упорствовать в своей приверженности иной вере. На этом совете, в частности, настаивал Дмитрий Траханиот, которого Василий всегда считал самым верным другом и который, будучи казначеем и хранителем печати при Иване, после его смерти получил вместе с некоторыми другими боярами золотой крест в знак памяти, согласно последней воле великого князя. Считается, что Дмитрий дал такой совет в надежде, что царь выберет в жены его собственную дочь Анну, но его надеждам не суждено было сбыться, ибо все дворяне царства получили приказ, по старинному обычаю Московского княжества, доставить своих дочерей в Кремль, чтобы царь мог выбрать из них подходящую невесту; и когда во дворце собралось полторы тысячи молодых дев, Василий выбрал из них Соломонию, дочь боярина Юрия Сабурова, и разделил с нею трон.
Год спустя его зять Александр скончался в Польше от тяжелой и затяжной болезни; и сразу после того, как до него дошло известие о его смерти, Василий написал сестре, вдовой королеве, прося ее использовать все свое влияние, чтобы убедить сеймы Польши и Литвы выбрать его королем, обязавшись соблюдать права, свободы и конституцию обоих государств. Однако его письмо прибыло уже после того, как королем избрали брата покойного монарха Сигизмунда; и этот князь, бывший, по словам польских историков, человеком недюжинных талантов и благородного характера, взошел на неспокойный польский трон.
В последний год правления Александра крымские татары проникли в самое сердце Литвы, но были отбиты, а их силы – почти полностью уничтожены армией поляков под началом князя Михаила Глинского, дворянина из рода Рюрика[267], который при этом монархе полностью взял на себя руководство делами его немаловажного государства. Он получил образование в Германии и в молодости служил под знаменем саксонского герцога Альбрехта и в Фрисландии, где заслужил честь и славу среди воинов и дворян любого ранга и положения, а по возвращении в Польшу приобрел самую неограниченную власть над слабым и ничтожным монархом. Однако своим управлением и тем глубоким уважением, которое питал к нему Александр, а также собственным надменным и властным поведением он настроил против себя множество недругов, особенно среди тех фанатиков-неофитов в Литве, которые незадолго до того перешли в католическую церковь, поскольку сам Глинский придерживался православной религии. Среди них одним из самых опасных и заклятых его врагов был Ян Заберезинский (Забржезинский), маршалок великий Литовский, которого король под его влиянием лишил высокого и завидного поста, и после смерти Александра
