Скифские империи. История кочевых государств Великой степи

последний из династии халифов, которые после краха своих тиранов-сельджуков вернули себе прежнее наследие и независимость, давно навлек на себя презрение собственных подданных и врагов непомерным тщеславием, фривольными забавами и инфантильными занятиями, которые в основном состояли из того, что он посещал птичники и обезьянники, смотрел представления фокусников и слушал их шутки. Отправляясь в мечеть, он заставлял покрывать улицы, по которым ехал, великолепной золотой парчой и постоянно закрывал лицо вуалью, чтобы низкие простолюдины не осквернили его своими взглядами. Все приходящие в его дворец должны были перед входом поцеловать порог, а для занавески из черного бархата, завешивавшей дверь, он требовал таких же почестей и уважения, как для знаменитого черного камня в Каабе, посвященного их пророку, которому поклоняются мусульмане в Мекке. Хулагу, разгромив армию сарацин в нескольких боях под стенами города, который он взял в плотную осаду, потребовал от аль-Муста-сима сдаться и передал ему, что если халиф разрушит стены своей столицы, засыплет рвы и лично предстанет перед победителем, то ему сохранят жизнь, но, если же его упрямство вынудит татар атаковать и штурмовать Багдад, ему уже не скрыться даже в самом дальнем уголке земли. «Юноша, соблазненный неделей удачи, воображает себя повелителем мира, – ответил халиф, – и думает, будто его приказам невозможно противиться, как судьбе, осмеливается требовать от меня того, чего вовеки не получит! Посему выбери путь мира и благоразумия и возвращайся в Хорасан». Татарских послов, получивших такой ответ, на обратном пути по улицам мусульмане забросали камнями и оскорблениями и едва не разорвали их в клочки, если бы их не спас визирь с отрядом стражников, который уберег их от народного возмущения, пока они благополучно не вышли за городские ворота. Когда они рассказали Хулагу об этих поношениях, он воскликнул: «Поведение халифа кривее лука, но, буде на то воля Всевышнего, я сделаю его прямым, как стрела». И месть его поистине была ужасной, ибо 1 февраля он взял Багдад, перейдя через стены по лестницам вместе с воинами, и отдал его на поток и разграбление. Говорят, что при этом погибло 800 тысяч человек; халифа, как пишут некоторые авторы, постигла страшная смерть: в насмешку над его пресловутой жадностью ему в горло залили расплавленное золото; если же верить другим писателям, его посадили в железную клетку, где по приказу монгольского военачальника он не получал иной еды, кроме золота и драгоценностей, которые столь горячо любил, когда сидел на троне, и ради которых обложил столь тяжелыми поборами своих подданных и держал впроголодь свои войска.

Из Багдада Хулагу отправился в Сирию с 70 тысячами воинов, где искоренил одиозную секту ассасинов с их вождем Старцем Горы, перед которым во время похода шел один из его приверженцев, вооруженный секирой, и восклицал: «Назад, назад, бегите от лица того, кто держит в своих руках жизни и смерти царей!»; затем монголы осадили Алеппо (Халеб), потребовав от его султана ан-Насира безоговорочно сдаться. Но он выразил решимость сопротивляться полчищам татар до последнего вздоха, и после его отказа Хулагу приказал атаковать город; и в течение пяти дней монголы осыпали его стены огнем и снарядами из катапульт и на шестой взяли его штурмом. Последовала еще более ужасная резня, чем в Багдаде; 100 тысяч взятых в плен женщин и детей продавались в рабство по всем городам Западной Азии и даже на рынках Восточной Европы. Но по причине того, что жена Хулагу Докуз-хатун была христианкой, он пощадил христиан и отнесся к ним с уважением, прежде невиданным для его соотечественников; при разрушении Алеппо и Багдада им сохранили жизнь и церкви; в своем опустошительном походе он не тронул Армению и Грузию и предоставил править там местным царям; он также защищал несториан и все христианские конфессии на Востоке, относясь к ним с уважением и даруя много привилегий, и даже велел поставить у себя в лагере часовню, где они свободно отправляли свой религиозный культ. Дойдя до самого Египта, где его дальнейшее продвижение было остановлено войсками мамлюков, которым тогда принадлежало это древнее царство, Хулагу выступил на Иерусалим с намерением вырвать город из рук сарацин и отдать его заботам и защите христиан; но его намерения изменились после известия о смерти Мункэ, убитого бомбой во время осады Хэчжоу в Китае в 1259 году, и он отправился на курултай, собираясь стать великим ханом; хотя из-за громадного расстояния, на котором он тогда находился от Каракорума, весть достигла его уже через год после события, и к тому времени, как он добрался до монгольской столицы, оказалось, что вместо него татары посадили на трон его брата Хубилая, и тогда Хулагу вернулся в Персию. Во время перевозки тела Мункэ к месту погребения ханов в горах монголы по своему варварскому обычаю, как и при погребении Чингисхана, убили по пути 20 тысяч человек.

За пять лет до этого францисканский монах Рубрук и его спутники с письмами от Людовика IX прошли через Крым, Дешт-и-Кипчак, Болгарию и Монголию, чтобы просить у хана разрешения проповедовать свои учения в подвластных ему государствах. Они дали точное описание Волги, Урала и холодной, пустынной страны за ним, где они встретили диких волов и лошадей и где, если сказать словами самого Рубрука, «там стоит столь сильный холод, что от него раскалываются камни и деревья». В шубах из овечь их шкур, в которые им пришлось облачиться, чтобы защититься от мороза, они влачили свой унылый путь по широким заснеженным равнинам, пока наконец, через полгода после отъезда из Сарая, не увидели перед собой башни и позолоченные минареты Каракорума. Первое здание, в которое они вошли, оказалось армянской церковью, увенчанной по обычаю крестом. Там они увидели монаха, который стоял перед великолепным алтарем, погруженный в молитву и размышление, а вокруг были иконы с изображением Спасителя, Богородицы и святого Иоанна, вышитые золотом и драгоценными камнями, и большой серебряный крест, усеянный рубинами и жемчугом. Монах сообщил миссионерам, что он давно жил отшельником в Святой земле и по божественному наущению решил отправиться в Татарию, чтобы обратить великого хана, которого он заверил, что если тот примет христианство, то весь мир поклонится ему и даже папа и король Франции признают его владычество.

Буддизм в то время находил множество приверженцев в Монголии, хотя в основном среди обычных солдат и народа, ибо вся татарская знать доверила воспитание детей несторианам, которые, чтобы заручиться благоволением и учениками в этой стране, рукополагали священниками простых детей, так что многие влиятельные и богатые монголы претендовали на священство. Вскоре после