Офелия следовала за ним, закутавшись в шарф. Сквозь треснувшие стекла очков она и Торна видела в трех экземплярах. Со спины он особенно смахивал на белого медведя.
Девушка искренне наслаждалась ситуацией: этот человек вел себя в высшей степени бесцеремонно! «Не слишком ли все прекрасно, чтобы быть правдой?» – размышляла она. Между тем Торн начал подниматься по винтовой лестнице, и Офелия взяла Настоятельницу под руку, чтобы помочь ей одолеть крутые ступени.
– Можно мне задать вам вопрос? – шепнула она.
– Можно, дочка, – с улыбкой ответила Настоятельница.
По лестнице им навстречу спускался еще один ученый. Он толкнул их на ходу и даже не извинился.
– Скажите, сколько еще оскорблений потребуется нашей семье, чтобы разорвать эту помолвку? – спросила Офелия.
Ее вопрос был принят довольно холодно. Настоятельница отстранила руку девушки, на которую опиралась прежде, и надвинула на лоб черную мантилью. Теперь были видны только ее вороний нос и улыбка на сморщенных губах.
– Чем ты недовольна, девочка? Этот молодой человек просто очарователен.
Офелия изумленно оглядела черную сгорбленную фигуру Настоятельницы, осторожно поднимавшейся по крутой лестнице. «Неужели она насмехается надо мной?» – подумала девушка.
Наверху, под куполом, гулко прозвучал голос Торна:
– Госпожа Артемида, меня прислал ваш брат.
Офелии не хотелось пропустить встречу своего жениха с Артемидой. Она торопливо преодолела последнюю ступень и открыла металлическую дверь, на которой еще качалась табличка:
НЕ БЕСПОКОИТЬ! ИДЕТ НАБЛЮДЕНИЕ!
Напряженно щурясь в треснувших очках, девушка пробиралась по темному залу. Рядом с ней что-то шелестело, словно хлопали птичьи крылья. Это ее мать обмахивалась веером, пытаясь охладить вспотевшее лицо. Что касается Торна, Офелия разглядела его шкуру с когтями лишь тогда, когда стали загораться, один за другим, стенные светильники.
– Мой брат? Который из них?
Хриплый полушепот, больше походивший на скрип жернова, чем на женский голос, донесся до пришедших сквозь путаницу сложных металлических конструкций зала. Офелия попыталась определить его источник. Подняв голову, она обвела взглядом мостки, которые шли спиралью по всему куполу, а затем медный ствол телескопа, чей диаметр раз в шесть превосходил ее собственный рост. Здесь-то она и увидела склоненную фигуру Артемиды, глядевшей в объектив.
Ее фигура тоже троилась в глазах девушки. Необходимо как можно скорее починить очки.
Артемида медленно оторвалась от созерцания звезд и так же медленно встала, оказавшись намного выше самого Торна. Она пристально рассматривала незнакомца, который бесцеремонно ворвался к ней, помешав изучать небо. Но тот даже глазом не моргнул под ее тяжелым, неотрывным взглядом.
Внешность Духа Семьи произвела на Офелию столь же гнетущее впечатление, как и много лет назад, когда она приняла перчатки из рук богини.
Артемида отнюдь не была безобразной, но в ее красоте таилось что-то жуткое. Буйные рыжие кудри, напоминающие поток огненной лавы, ниспадали до самого пола, расстилаясь на мраморных плитах. Грациозностью и изяществом Артемида затмевала прелестнейших девушек ковчега. Но она презирала божественную красоту, которой наградила ее Природа. Эта женщина гигантского роста желала носить только мужскую одежду. Вот и нынче вечером на ней был красный бархатный камзол и простые короткие брюки чуть ниже колен.
Однако Офелию смущали вовсе не мужские замашки Артемиды. Ей делалось жутко оттого, что красота Духа Семьи была холодной, бесстрастной, нечеловеческой.
Спустя минуту, показавшуюся вечностью, Артемида приветствовала гостя равнодушной, формальной улыбкой, в которой не было ни тепла, ни враждебности.
– У вас акцент и манеры людей с Севера. Вы потомок Фарука.
С этими словами она медленно откинулась назад. Мраморный пол за ее спиной взметнулся фонтаном и мгновенно превратился в кресло. Никто из жителей Анимы не был способен на такие чудеса.
– Что же угодно моему брату Фаруку? – спросила богиня своим низким голосом.
Настоятельница шагнула вперед, присела в реверансе и ответила:
– Брак, прекрасная Артемида, – вы помните?
Желтые глаза Духа Семьи обратились к женщине в черном, затем к женщине в шляпе с перьями, которая судорожно махала веером, и наконец к Офелии. Под этим пристальным взглядом девушка вздрогнула. Артемида, которую она сейчас видела смутно и вдобавок дробящейся на три части, приходилась ей прапрапрапрапрапрапрабабушкой.
А может, и еще на два «пра» больше.
Однако сейчас было ясно одно: Дух Семьи девушку не узнал. Артемида никогда никого не узнавала. Ей давно уже были безразличны лица потомков, слишком мимолетные для богини, не имевшей возраста. Она не покидала свою обсерваторию и не общалась с ныне живущими на Аниме, передав бразды правления Настоятельницам. Прошлое Артемиды было непроницаемо как для всех, так и для нее самой: она жила в вечном настоящем. Никто не знал, какую жизнь она вела до того, как основала свою династию на этом ковчеге, много веков назад. Но все дела Семьи – и в прошлом, и в настоящем, и в будущем – должны были решаться с ее участием.
Так же всё происходило и на других ковчегах, имевших своих Духов.
Офелия нервно поправила разбитые очки. Иногда она невольно задавалась вопросом: кем были на самом деле Духи Семей и откуда они взялись? Ей плохо верилось, что в ее жилах течет кровь такого загадочного существа, как Артемида…
– Я помню о браке, – изрекла наконец Артемида и вновь посмотрела на девушку: – Как ваше имя, дочь моя?
– Офелия.
Раздалось презрительное фырканье. Офелия взглянула на Торна. Он стоял к ней спиной, и она не видела выражение его лица, но была уверена, что фырканье исходило от него. Ему явно не понравился ее тоненький голосок.
– Офелия, – произнесла Артемида, – примите мои поздравления со вступлением в брак и благодарность за согласие на этот союз, который укрепит сердечную связь между моим братом и мною.
Слова Духа Семьи были стандартной формулой, протокольной, бесстрастной. Торн подошел к Артемиде и протянул ей лакированный ларец. Вид прекрасной богини, способной вскружить головы даже сонму старых ученых, оставлял его совершенно равнодушным.
– Это вам от монсеньора Фарука.
Офелия из-под очков взглянула на мать. Неужели в день прибытия на Полюс ей, невесте, придется так же вручать послание Духу Семьи Торна? Судя по изумленной гримасе, ее мать задавала себе тот же вопрос.
Артемида спокойно приняла подарок. Но едва она коснулась ларца, ее бесстрастное лицо дрогнуло.
– Почему? – спросила она, прикрыв глаза.
– Я не знаю, что в ларце, – с деревянным поклоном ответил Торн. – Мне просто поручено передать его вам.
Артемида задумчиво провела рукой по лакированному ящичку, и ее желтые глаза снова обратились на Офелию. Она как будто хотела ей что-то сказать, но только слегка пожала плечами.
– Вы все можете быть свободны. Мне нужно работать.
Не дожидаясь благословения, Торн круто повернулся и начал спускаться по лестнице. Три женщины торопливо распрощались с Артемидой и поспешили за ним. При его бесцеремонности он вполне мог уехать в фиакре и без них.
– Великие предки! Нет, я отказываюсь выдавать дочь за этого грубияна!
Поскольку разъяренная мать говорила шепотом, Торн ее не услышал.
От неистовой надежды на спасение у Офелии бурно заколотилось сердце… Однако усмешка Настоятельницы разбила ее иллюзии.
– Не спеши радоваться, девочка. Между нашими Семьями заключен договор, и никто, кроме Фарука и Артемиды, не сможет его расторгнуть, не вызвав дипломатического скандала.
– Да, но что мне делать с праздничным ужином?! – возмутилась мать. Ее пышный шиньон сбился на сторону, а острый нос заметно покраснел даже под толстым слоем косметики.
Офелия мрачно уткнулась в шарф. Она и сама не знала, что было в этой истории оскорбительнее всего – поведение жениха, матери или Настоятельницы.
– Если хотите знать мое мнение… – прошептала она.
– Никто его у тебя не спрашивает, – отрезала Настоятельница с той же легкой усмешкой.
В других обстоятельствах Офелия не посмела бы возражать. Она слишком ценила свой душевный покой, чтобы вступать в споры. Но сегодня речь шла о ее
