– У меня есть причина сказать тебе это, Лейф, – произнес Коннит с мрачной улыбкой. – Понимаешь, сейчас тот самый худший год. Мы вошли в тринадцатую часть Волчьего Колеса.
Еще три ночи – и мы встретим полнолуние. И тогда начнутся ритуальные поединки. Хочешь лучше узнать народ твоего отца? У тебя есть шанс увидеть нечто такое, о чем не ведают посторонние. Ты приглашен увидеть ритуал вместе с избранным отрядом. С теми, кто приходится родственниками воинам. Каждый воин будет защищать свою дочь. Все, кроме одного! В этом году один ребенок осиротел, но жребий все равно пал на нее, и ее привяжут к столбу. Такое случается редко, но теперь кто-то из наших соплеменников должен добровольно вызваться защищать эту девочку. Хочешь быть принятым за своего, Лейф? Хочешь стать настоящим воином своего народа со всеми почестями и уважением, которые такому воину причитаются? Хочешь?
– Да, господин, – кивнул я.
– Что ж, у тебя есть такая возможность. Она сама идет тебе в руки… Но примешь ли ты ее? Готов ли ты защитить сироту?
– Ты хочешь, чтобы я защитил ее, господин? – удивленно спросил я. – Но почему я?
– Ты не один, Лейф. Добровольцев найдется много, и каждый будет рад доказать свою сноровку и храбрость. Но если ты хочешь воспользоваться такой возможностью, это будет мой дар тебе. Девочку-сироту привяжут к столбу в третью ночь, так что у тебя будет много времени наблюдать за вервейтами, увидеть их в бою и решить, как добиться победы. У тебя хорошая реакция, но есть ли у тебя тактические способности победить и спасти ребенка? Хватит ли тебе в нужный момент мужества? Я видел, как ты бился с подручными Хоба, но ты не нанес смертельного удара, как поступил бы настоящий воин. На этот раз тебе придется воспользоваться мечом, чтобы уничтожить вервейта. Ты должен будешь убить все его четыре сущности!
– Моим мечом, господин? Я поклялся не использовать его за пределами Арены 13.
Коннит вздохнул:
– Эту клятву приносят согласно правилам города. Здесь лес, здесь земли гентхаев, и здесь действуют другие правила. Давай без отговорок, Лейф!
С этими словами он холодно кивнул мне и ушел прочь под падающим снегом.
Я же вернулся к своему дереву и подобрал топор. Меня терзали противоречивые мысли. Мне не хотелось терять место в команде Тайрона, я мечтал сражаться на Арене 13.
Несмотря на слова Коннита, если кто-то в Джиндине узнает, что я нарушил клятву, меня выгонят из команды и никогда больше не пустят на арену.
Скажи Коннит, что я единственный, кто может защитить сироту, это было бы совсем другое дело. Но ведь я не единственный. Найдется немало молодых гентхайских воинов, горящих желанием исполнить роль, которую их вождь предложил мне. Какое бы решение я ни принял, ребенка будет кому защитить.
И все же мне хотелось доказать свою храбрость и быть принятым гентхаями. Я могу показать Конниту, на что я способен. Похоже, он посчитал меня трусом из-за того, что я тогда не убил кисточку. А если я приму участие в поединке, мне придется убить вервейта. Лишить жизни волка легче, чем убить кого-то, кто похож на человека, – и я наверняка смогу это сделать.
Что же мне ему сказать? Так и не приняв решения, я снова обрушил на дерево удары топора.
4. Лейф, сын Мэтьюза
Бой на Арене 13 и ритуал вервейта – лишь тени куда более страшного конфликта.
«Амабрамсум», Книга мудрости гентхаевКогда я снова оказался в гентхайском конференц-зале, он в очередной раз поразил меня своими масштабами: громадный, с высоким потолком, поддерживаемым массивными балками, с тремя огромными очагами и множеством лиц-рельефов на стенах. Но огромные двойные двери, через которые можно было выйти прямо в лес, были закрыты.
На моих глазах со стен сняли факелы и погасили их. Во рту у меня пересохло – верный признак волнения, вызванного тем, чему я сейчас стану свидетелем.
По сигналу Коннита я вместе с гентхайскими воинами отошел назад, к гаснувшему теплу и свету очагов, освободив место посреди огромного зала. Именно здесь пройдут поединки между воинами и вервейтами.
У дальней стены высился массивный деревянный трон, сидя на котором Коннит бесстрастно наблюдал за происходящим.
Внезапно пол содрогнулся от мощного грохота. Огромные двойные двери распахнулись настежь, впуская внутрь ночь… Сквозь ветви деревьев сияла полная луна. От нее в зал лился яркий белый свет, освещая столб, от которого через весь пол пролегла длинная тонкая тень.
Первый защитник-гентхай подошел к столбу, неся на руках ребенка. Осторожно поставив девочку на ноги, он цепью попытался привязать ее к столбу. Девочка расплакалась, и я увидел, что руки мужчины дрожат. Не в силах слышать звяканье цепи, я крепко стиснул зубы.
В открытые двери ворвался холодный ветер. Внезапно на фоне лунного света возник темный силуэт, отбрасывая перед собой ломаную тень. В зал на двух ногах вошла мощная фигура – главная сущность вервейта, – а перед ней остальные три. Это были три черных поджарых волка. Войдя, они принялись расхаживать взад-вперед перед своим мрачным хозяином.
Гентхай-защитник шагнул вперед и встал между ребенком и своими противниками, вскинув два коротких меча. Их клинки зловеще блеснули в серебристом лунном свете. Вожак вервейтов, также вооруженный мечами, сделал то же самое. Открыв пасти, из которых капала слюна, волки двинулись ближе. В лунном свете их дыхание вырывалось облачками пара.
Справа от меня заплакал ребенок, но на него тотчас зашикали, приказав молчать. Знает ли она, что скоро настанет ее черед? Девочка, привязанная к столбу, умолкла. Если учесть то, что должно здесь произойти, в зале было поразительно тихо. Здесь не было матерей, лишь отцы, от которых, несомненно, все ждали мужества, стойкости, силы и спокойствия.
Я подумал о том, какие муки сейчас испытывает этот воин. Я помнил объяснения Коннита, но только сейчас, когда до поединка оставались считаные секунды, понял, как все произойдет. Победить в этом бою невозможно, ведь волки будут нападать на ребенка со всех сторон. Пока воин будет отбиваться от одного хищника, на несчастную девочку бросится другой.
Да и сам гентхай окажется уязвим. На него могут напасть сзади. Он должен одновременно защищать и себя, и ребенка. И если он проиграет, то лишится не только собственной жизни. Умрет и его дочь. Судя по тому, что я видел, гентхаи очень любят детей. Отец вряд ли хотел этого поединка. Разве стал бы он рисковать жизнью своего ребенка? Увы, у него не было выбора. От Коннита я узнал, что все девочки в возрасте трех лет участвуют в жеребьевке.
Сейчас была выбрана девяносто одна девочка. Почти все они погибнут.
Волки прошли в центр зала. Почти пять столетий гентхаи один раз
