Алекс мотнул головой. Временами накатывающие воспоминания не давали успокоиться. В темноте стоянки серебристая "Тесла" одиноко мокла под моросящим дождем, а хронометр на приборной доске показывал ровно восемнадцать тридцать. Сеанс скоро начнется, и Алекс прикрыл глаза. Он проснется ровно через два часа, когда закончится фильм и человек в сером пальто опять сядет в свой электрокар.
***Феликс вышел из машины. Холодный мартовский ветер ударил ему в лицо. Он рукой пригладил седые волосы, поправил выбившийся из-под пальто воротник рубашки и направился в дальний угол комплекса, к афише, зазывно сверкающей над квадро-театром.
У входа ни души. До начала сеанса оставалось десять минут. Феликс поднял голову вверх и посмотрел на афишу на большом голографическом экране. С голограммы на него смотрел обожженный воин в зареве взрыва, спиной прикрывающий испуганную темноволосую девушку. Под коллажем, через весь экран большими объемными буквами кроваво краснела надпись "Путь к Победе".
Феликс купил билет и вошел в здание квадро-театра. Пройдя несколько шагов он, наконец, позволил себе оглянуться. Никого. Лишь тучная билетерша у входа считала билетные корешки. Он резко свернул вправо, прошел шагов десять по узкому коридору и оказался возле маленькой неприметной двери с табличкой "Служебный выход". Он быстро открыл дверь, и, оказавшись на темной лестничной площадке, включил карманный фонарик. Крутая железная лестница шла вниз. Феликс посветил лучом в темный лестничный проем и стал спускаться. Он все делал быстро, и не смотря на свою могучую фигуру, как-то по-кошачьи, мягко и аккуратно.
Лестница уперлась в железную дверь. Феликс дернул за ручку, дверь не поддалась. Он достал пластиковую карточку, прислонил ее к электронному замку и нажал на ручку еще раз. Сотрудникам его класса полагалось иметь при себе универсальный электронный ключ. В замке щелкнуло, и холодный ветер опять обжег его лицо.
Квадро-театр остался позади, а впереди сверкал миллионами огней комплекс аттракционов. Но Феликс шел не туда. Он быстро шагал по темному парку, среди голых и мокрых от унылого дождя деревьев. Затем сошел с вымощенной пиленым камнем аллеи на мокрую траву и, не замечая как быстро промокают его туфли, направился к постройкам, темнеющим вдали. Там, на хоздворе, под одиноким уличным фонарем стоял его личный автомобиль - переделанный под электробатареи старенький армейский пикап.
Феликс сел в кабину и заботливо погладил приборную доску пикапа. Он немного подождал, затем сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, выравнивая дыхание, и завел мотор. Пикап приветливо заурчал. Феликс повернул руль, и машина послушно вырулила на дорогу. Ее хронометр показывал ровно восемнадцать тридцать. Это означало, что у Феликса есть два часа до конца фильма. Два часа для беседы с тем парнем, лежащим в ожоговом отделении хосписа для бездомных на окраине Мегаполис-Сити.
Глава 10
- Так почему-то решила наша ночная медсестра, - ответила, дежурившая сегодня в ожоговом отделении, светловолосая женщина-врач, - наверное потому, что он в бреду постоянно повторял именно их.
Она пожала плечами.
- Он что, повторял эти слова? - спросил Феликс.
- Да, - ответила врач. - Всю ночь перед операцией. Всего лишь эти два слова и больше ничего. Скажите, кто он такой? После того как вы привезли его той ночью, мы даже медкарточку на него завести не можем. Так же нельзя. Я нарушаю закон. Нет, я все понимаю, я знаю, откуда вы... вот, видите... вот и операцию, как вы приказали, сделал ваш же хирург.
Она собрала всю свою решительность и, придав как можно больше весомости голосу, спросила:
- Но почему именно к нам, в хоспис? У вас же есть своя отличная ведомственная больница?
Она ждала ответа, но Феликс посмотрел на нее так, что та поняла - никаких вопросов больше задавать не нужно. И все же, не сумев преодолеть любопытство, не удержалась:
- Так его зовут не Эрик Губер?
Феликс изумленно улыбнулся.
- Нет-нет, что вы, - сказал он, сделав отрицательный жест рукой, - это всего лишь какой-то бессвязный набор букв. Чего не скажешь в бреду, да еще в таком состоянии. Вашей медсестре, скорее всего, послышалось. Забудьте об этом. Его зовут совсем по-другому. Но я вам советую называть его просто "наш пациент". Вы меня понимаете?
Последние слова он произнес таким заговорщицким тоном, что женщина непроизвольно втянула шею в плечи и кивнула, будто поняла о чем он.
- Просто пациент, ага, - произнесла она по слогам, словно пытаясь запомнить, как именно произносится это слово.
- Вот и хорошо, - сказал Феликс и участливо спросил, - как он?
- Больше всего пострадали лицо и руки. Семьдесят процентов заменено искусственной кожей. Внутренние органы не повреждены, легкие в норме. В целом состояние стабильное. Но...
- Значит, я могу с ним поговорить, - перебил он ее.
- Что вы, что вы, - зачастила врач, махая руками, - к нему нельзя! К тому же приемный день давно закончился...
Но Феликс уже не слушал. Он мягко, но сильно взял ее за плечи так, что хрустнул накрахмаленный белоснежный халатик, и спокойно отстранил от двери.
- Мне можно, - негромко сказал он и вошел в палату.
В небольшой одиночной послеоперационной палате на железной койке лежал человек. Голова и руки его были забинтованы, лишь узкие прорези для глаз и рта чернели среди белоснежных бинтов. Через два еле заметных отверстия в нос были вставлены трубки аппарата искусственного дыхания, в углу рта торчал зонд, а рядом
