А еще он помнил слова отца: "Человек без цели - не человек". У Алекса цель была. Люди, попадавшиеся ему на пути, сразу же делились на "нужных" и "ненужных" в достижении этой цели. Нужных он использовал, ненужных обходил стороной, вычеркивая из жизни. Других категорий для Алекса попросту не существовало. Здесь же, в овальной зале на сто восьмом этаже Черной Башни все люди были нужные, поэтому ему приходилось мириться с их присутствием рядом с собой. Терпеть их ради задуманного до поры до времени.
Недалеко от тайного агента, в самом углу у маленькой двери, теребя конец халата, напряженно застыл Яков Соломонович Лившиц. Мед-эксперт был бледен, держался из последних сил, похоже, вот-вот упадет в обморок. Он молил Создателя, чтобы все поскорей закончилось. И желательно хорошо. Хотя в хороший конец Яков Соломонович верил все меньше и меньше. Он так и не понял, как оказался здесь. Как он из своей уютной квартиры вместе с остальными переместился в Черную Башню - в место, вселявшее в него ужас лишь при одном упоминании. И вот волею судеб он здесь. Воистину, чего боишься больше всего на свете, то случается в первую очередь. Как же глупо было изворачиваться, юлить, предавать коллег, пытаться сохранить свою жизнь и все равно лишиться ее вот так бездарно. В том, что он именно сегодня лишится жизни здесь, в святая святых Управления Безопасности, он нисколько не сомневался. Но тогда зачем нужны были все вывертывания и потуги? Зачем он пошел на сделку с совестью? Ведь ясно - он всего лишь маленький человек, и игроки большого стола видят в нем только инструмент в этой страшной игре.
В центре залы в высоком инкрустированном троне перед застывшим бассейном расположилась Агата Грейс. В ярком солнечном свете ее белая кожа казалась прозрачной. На ней была бледно-голубая туника свободного покроя и деревянные сандалии "гэта" в форме скамеечки, как у японских гейш. Голова непокрыта, и длинные черные волосы свободно развивались на ветру. Ее властная осанка отчетливо свидетельствовала о том, кто здесь хозяйка, вершительница судеб. Ее тонкие руки покоились на резных подлокотниках, и на каждом из холеных длинных пальцев в солнечных бликах сверкало по массивному золотому перстню. В этом мире Королевой была она. Лучи солнца нежно обволакивали ее точеную фигуру. Они ласкали ее, заигрывали с ней. Агата была в том состоянии, о котором говорят - может свернуть горы. И действительно, сейчас она была сильна как никогда. К тому же ее верные слуги были рядом. Справа, живущий ради нее, преданный Феликс. Слева опальный Алекс, живущий ей вопреки. Справа верный цепной пес, оберегающий ее от падения. Слева одинокий волк, ожидающий, когда она споткнется. У каждого в жизни должен быть один настоящий друг и один настоящий враг. У Агаты был и тот и другой. Это помогало ей жить, давало смысл. Любовь и ненависть всегда вместе, и без первого нет второго. Две стороны одной медали. А медалью была Агата.
***- Отпустите меня, - чуть слышно простонал Лившиц.
Он сказал это почти шепотом, но его стон услышали все присутствующие. Агата повернула голову к дрожащему старику и строго посмотрела на него ясными глазами.
- Нельзя, дорогой Яков Соломонович. Как мы без вас? Вы нужны нам, без вас мы никто.
- Я очень устал и хочу домой, - Яков Соломонович еле сдерживал слезы.
- А мы вас поддержим. Дадим вам надежду, придумаем мечту. Вы только никогда не забывайте - завтра будет лучше, чем сегодня.
- Но ведь так никогда не происходит? - жалобно попытался возразить Яков Соломонович.
- А вы все равно помните об этом. Мечтайте и надейтесь на завтрашний день. Тогда сегодняшняя усталость притупится и, в конце концов, забудется. Надежда на завтра - самое лучшее лекарство от настоящего. Только надежда, и только на завтрашний день.
- Но я хочу, чтобы мне было хорошо сегодня, - не унимался Яков Соломонович.
Агата вздохнула.
- Мы не даем счастье сегодня. Разве вы не знаете, что наше общество устроено совершенно по-другому. И ничего с этим не поделаешь.
- Но...
- И не спорьте! Все хорошее будет завтра, и только завтра. Когда победит Прогресс.
Яков Соломонович всхлипнул.
- Завтра для меня может и не настать.
- Тогда мы будем скорбеть по вам. Но опять же, это будет только завтра.
Она мягко посмотрела на побледневшего Лившица, и ее взгляд на миг смягчился.
- Зачем делать счастливым кого-то сегодня? Счастливые бесполезны. И к тому же - это весьма трудно. Практически невозможно. Можете пробовать сами, но вряд ли получится.
Агата обвела взглядом свое окружение.
- Мы же - власть. Мы даем людям надежду на то, что завтра они станут счастливыми. Только надежду, и только на завтра.
- Завтра, значит завтра, - вздохнул Лившиц, сползая на паркет.
Только сейчас он заметил, что сидит в густом дыму, сквозь который совершенно не просматривался пол, и от этого возникало ощущение невесомости, будто внизу нет ничего, кроме этого сизого дыма.
- Не надо его обнадеживать, - раздался голос блондина. - Надежда ему уже не поможет. Смерть - это не тогда, когда умирает тело. Это когда умирает желание жить.
- Этого у него почти не осталось, - сказала Агата.
- Мертвый, - подытожил Феликс.
Яков Соломонович совсем сник.
- Значит, я мертвый.
Агата задумчиво посмотрела на него, сдвинув брови.
- Народ без надежды - мертвый народ. А нам мертвый народ не нужен. Без него мы перестанем быть властью. Без народа Управление Безопасности станет бесполезным.
- Не от кого будет защищать? - хмыкнул блондин.
- Вы, Ал, опять задаете ненужные вопросы. Я надеялась, что вы усвоили недавний урок.
- Урок? Вы просто хотели избавиться от меня. Но не вышло.
