Князь стоял на форштевне, опершись одной рукой о череп вороного коня, проклепанный медью, а другой – на свой булатный меч. Он смотрел на натянутую впереди цепь, в которую врезались несколько драккаров, на них с фортов ромеев сыпались горшки с маслом, а вскоре полетели огненные стрелы. Потом он сам влез на мачту, чтобы лучше разглядеть высадку, что началась с моря. Он понял, что усилия могут оказаться тщетными, если не придумать, как восьмидесятитысячной армии преодолеть устроенную византийцами преграду.
– Пусть роги трубят. За весла. Навались! Отходим от цепи! Высаживаемся по правому берегу от залива! – Его вдруг словно осенило.
– Там же голое поле! – не уловил замысла дяди молодой княжич.
– Я сказал: навались! Форты подождут! Штурмуя их, мы потеряем время! Высадимся и перетащим волоком ладьи! Прямо в залив и прямо к малым стенам!
Олег и Игорь высадились первыми. Дружина побросала с палубы бревна и вдела в них сколоченные из досок еще в Киеве колеса. Для устрашения князь приказал не спускать паруса.
Греки на стенах смотрели на противоположный берег и видели невероятное. Издали казалось, что корабли «северных скифов» идут по суше под парусами, что их толкает попутный ветер, а не усилия мужей.
Скоро флагман князя и несколько кораблей были спущены на воду в заливе. Маневр удался. Тактическое поражение первой высадки десанта со стороны Мраморного моря не спасло город от удара основных сил варяжского войска. С этой стороны в распоряжении оборонявшихся было всего три баллисты и несколько катапульт, а стены поддались бы и не самым мощным таранам. И тогда стратиг Николай, несмотря на подавляющее численное преимущество осаждавших войск, решился на короткую вылазку.
Замысел состоял в том, чтобы показать русам тактическое превосходство засевших за цитаделью элитных подразделений. Иного решения до подхода подкреплений не было. К тому же перевесом в числе атакующих еще можно было пренебречь, ведь до завершения высадки столь многочисленного войска требовалось время.
– Что намерен делать Николай? Он собирается отворить ворота у манежа? – забеспокоилась Зоя, которая не могла оставаться в стороне от происходящего. Она с ужасом представляла, что могут сделать варвары, разграбившие предместья, с ее багрянородным сыном, безмятежно уснувшим в инкрустированной дорогими породами дерева люльке, плавно качающейся на ножках с резьбой из библейских сюжетов.
– Да, августейшая василиса! – ответил услужливый евнух Иоанн.
– Зачем?
– Чтобы зародить у русов сомнение в удачном исходе осады, показав боевой дух осажденных и их решимость дать сокрушительный отпор, августа!
– Этот самовлюбленный павлин приготовит своим бахвальством погибель и мне, и наследнику! Передай ему, что императрица желает вступить в переговоры со скифами лично, пусть отправит парламентария с белым флагом, а если вздумает ослушаться, просто покажи ему эту монету! – Зоя положила в ладонь евнуха бронзовый фоллис с ее совместным с императором изображением на аверсе, и бросила вдогонку: – И немедленно позови мне летописца Феофана, пусть просветит меня об этих чужеземцах, да поподробнее. Я хочу знать о них все до встречи в Порфирном зале дворца! И пусть затопят бани!
– Бани?! – обернулся евнух, выразив тем самым полное недоумение.
– Ты не ослышался! Сгони в термы самых обольстительных наложниц кесаря, не забудь созвать проституток и актрис. Передай им, что они получат щедрое вознаграждение от меня лично! И не забудь про самых распутных придворных архонтесс. Я напишу тебе список. Им не обещай ничего. Они придут из любопытства. И будь расторопным! Это вопрос жизни наследника, и, конечно, моей!
Иоанн поспешил выполнять распоряжения василисы Зои, убедившись, что она тщательно продумала свой план спасения столицы от дикарей и что в этом плане не последнюю роль сыграют неведомые ему женские чары.
Тем временем стратиг Николай приступил к осуществлению собственного плана, и его уже было не остановить.
Лучников и метателей дротиков выгнали строем к стенам с тем, чтобы высаживающиеся со своих ладей русы были вынуждены выстроиться в шеренги и сомкнуть щиты.
– Товсь! Целься! Запускай!
Стрелы и дротики полетели ввысь. Русы, не успевшие встать в строй под защиту «стены», падали в воду, пробитые стрелами и копьями.
Команда лучникам и метателям подавалась еще трижды. Только после четвертого запуска стратиг, наблюдающий за отражением десанта с башни Велизария, подал знак тяжелой кавалерии, и из ворот донесся цокот тысячи копыт.
Катафрактария[10], оставшаяся в столице, насчитывала не более пятисот всадников. Но эти воины в ламинарных доспехах, состоящих из заклепанных в кожу металлических пластин, сидящие на лошадях, обвешанных броней, были славой византийского войска и назывались «бессмертными».
Стратиг приказал тяжелой коннице раздвоиться в строгом порядке и атаковать «северных скифов» не в лоб, так по инерции они легко могли оказаться в воде, а с обоих флангов. «Бессмертные» могли смести выстроенную в стену пехоту своими длинными копьями, пробивающими любые щиты и способными проткнуть насквозь двух, а то и трех пехотинцев. Друнгарию «бессмертных» поставили задачу сплющить «скифов» с двух сторон и по возможности сбросить в море надменных русов в самом начале баталии, тем самым сбить с них спесь и вернуться после вылазки без больших потерь.
Князь распознал замысел византийцев и отдал немедленный приказ атаковать легковооруженных лучников. Варяги пошли, казалось бы, беспорядочной толпой, однако строй всегда мешает скорости. Они продвигались стремительно, и лучники дрогнули, попятившись к воротам.
Стратиг замешкался, потеряв инициативу, поэтому так и не отдал приказ артиллерии бить по приближающимся русам камнями. На этой стороне стены баллист было так же мало, как и огненосных сифонов. К тому же нефтяные залпы могли сжечь своих.
В этот момент на башне, где стратиг Николай беспомощно взирал на плоды своей роковой ошибки, грозящей потерей катафрактариев-«бессмертных», появился евнух и передал дешевую монету из сплава меди и олова от не признанной патриархом василисы-августы Зои – видно, с намеком, что все его усилия как военачальника не стоят и гроша…
Сделал это евнух Иоанн с особым выражением лица, сопровождая вручение монеты надменным прищуром и обидными словами, низвергающими полководческие дарования терпящего фиаско стратига даже не смыслом, а своей интонацией.
– Императрица требует немедленно закрыть ворота. Также она желает отчета о причинах, побудивших вас на отсылку катафрактариев на верную смерть. И… Переговоры! Она будет вести их лично от имени императора! Вам ее величество больше не доверяет!
От триумфа до изгнания отделяет одна роковая ошибка. От авторитета до потери репутации может отделять даже маленький донос. Менее всего Николаю хотелось, чтобы о его действиях во время обороны столицы, если, конечно, ее удастся отстоять в таких тяжелейших обстоятельствах, вернувшемуся из похода императору будут докладывать сторонники презирающей его полководческие способности Зои Карбонопсины. Потакать ее капризам стратиг тоже не желал, но выхода, похоже, теперь не было. Умело расправившись с толпой мародеров и фотийцев, он нажил себе врагов
