Бираг со своей стаей, довел преследователей до реки, больше похожей на широкий ручей. След терялся в воде. Славяне могли пойти либо вверх, либо вниз по течению, но так как ночная темень не позволяла бродникам шастать по местам полным завалов и преград другого свойства, пришлось становиться на ночевку. Люди развели три костра, принялись готовить еду. Ажок взяв у ближника мешок с чем-то легким, прошел в кустарник, в котором скрылась стая. Встретившись взглядом с вожаком, насмешливо улыбнувшись, бросил мешок к его ногам. Один за другим, шестеро волков оборачивались в людей. Среди серых была и молодая женщина, без стеснения как и все, одела на голое тело порты и рубаху.
– Теперь бы поесть. – Выразил желание один из оборотившихся. – Проголодался как волк!
Общий смех поддержал мнение товарища.
– Потерпи Магжан, еще не готово. Ажок велел еду и на нас готовить.
– Ну и прожорливые у тебя воины, Бираг. Как бы мне с их аппетитами, голодным не остаться!
– Не останешься, вождь бродников.
Чувствовалось, что настроение в стае было хорошее. Русам не уйти от карающих клыков и когтей. Завтра настигнут и отомстят. Азарт преследования добычи бередил кровь, горячий след ощущался с каждым вздохом воздуха. Уйти от погони в лесу, да еще в случае преследования с ищейками-волками не так-то просто. Чтобы не приходилось тратить драгоценное время на то, чтобы заметать за собой следы, пытались их не оставлять. Для этого русы старались двигаться по сухой земле, валежнику, бурелому, а вечером ушли по реке. Весь день меняли направление.
В это же время в пяти верстах вверх по течению безымянной речушки, расположились вятичи. Их князь лежал подле маленького костерка и прощался с сыном. Заговоры Молчана помогали только на время, а времени у Деяна становилось все меньше и меньше. Отблеск огня высветлил слезу на щеке княжича. Едва слышно князь велел десятнику позвать Веденю.
Лиходеев склонился к лицу умирающего князя, глаза которого пытливо уставились на него.
– Кто ты?
Егор подался назад, ощутил на себе взгляд Молчана. Деян закашлялся, видно было, что держится с трудом, произнес:
– И сказал Велес:
Открой короб песен!
Размотай клубок!
Ибо кончилось время молчания
и пришло время слов!
– Песни птицы Гамаюн… – вырвалось из уст Лихого, с народным творчеством его знакомил еще дед, когда учил обращению с оружием.
Ну и что отвечать князю? Человек в свой последний час пребывания на грешной земле, желает знать правду. Ответил так же, как задавался вопрос, словами из книги:
– Так сходилися силы грозные, бились яростно Прaвда с Кривдою. Одолеть Кривда Прaвду хотела, но – Прaвда Кривду все ж переспорила. Полетела Прaвда на небеса к самому небесному Пращуру. Оставалась Кривда на Сырой Земле. Понесло Кривду по всей земле, по всему поднебесному царству-мытарству. В чистом поле, широком раздолье грудь на грудь две силы сходились: бог Семаргл с небесною силою и чудовищный Змей с силой черною. То не огненный вихрь по Земле кружил – то Семаргл с небесною силою шел на силушку Змея лютого!
– Поясни?
– Помнишь, как две седмицы тому, по дороге на Кром…
– Помню.
– Это были мои люди.
– Так это ты Радима…?
– Я. И у тебя в вотчине, тоже я. Кровную виру хотел взять.
Последние минуты разговора давались Деяну тяжело. Силы на глазах таяли, но он держался, продолжая разговор. Казалось, сейчас для него он был главнее всего.
– Чего ж ты с нами, а не против?
– Но я же русский человек. На мою державу пришел враг с огнем и мечом…
– Мудрено… А вира?
– После всего, что произошло за эти дни, ни у тебя, ни у твоих людей передо мной долга нет. Вира уплачена сполна.
Притихшие, навострившие уши, Молчан и княжич, разговору не мешали. Деян продышавшись, спросил еще:
– Как твое имя?
– Лихой. Я боярин курский. По ложному посланию, должен был добраться в Ростов, да вот не доехал.
– Слыхал, про тебя. Думал, постарше будешь, а ты вон как мой Вячко…
– Прости князь, не мог помочь, уберечься тебе.
– Ха-ха! – закашлялся, роняя из горла капли крови. – Пустое. Молчан…
– Здесь я, батька!
– Не вижу ничего. Всюду темно. Уходить буду. Молчан, ты боярину препон не чини, все в этом деле замарались. Черниговских блудней наказать потребно будет. А сейчас позови всех берсеков, прощаться буду.
Князь Деян вскоре ушел, оставив после себя уныние в душах простившихся с ним людей. Его захоронили как всякого погибшего на чужой территории разведчика-диверсанта. Десятник отказавшись от своего немногословия, чуть раскрывшись душой, промолвил у безымянного захоронения своего друга и вождя, обратившись к живым бойцам:
– Поистине, для кого-то Стезя – это прямая накатанная дорога, скрывающаяся за виднокраем, для кого-то – узкая извилистая тропинка, тянущаяся причудливыми изгибами в горах, для кого-то – след, проложенный неведомым путником в снегу. Для кого-то – это широкое натоптанный летник, по коему он мчится во весь дух, для кого-то – чуть заметная тропка, виляющая среди деревьев, среди буераков да урманов топких, по коей он ступает осторожно, дабы не сбиться. А есть и такие, кто не по дороге полевой, не по тропе лесной да не по следу снежному идёт, но новые шляхи да тропы прокладывает, по коим пойдут вслед за ним его сородичи да потомки…. Поистине, любой из оных идущих уваженья да примера достоин, ибо сумел, истинного себя раскрыв, Стезю свою обресть, Стези же всех идущих, хотя и непохожи одна с другой, а и они сходство своё имеют. Бо все они во Роде Все-Сущем начинаются, во нём же и заканчиваются…
Перед тем, как прикрыть тело землей и дерном, Молчан снял с пальца мертвого вождя перстень с магической символикой, ромб с наложенным на него «косым» крестом, протянул Вячко со словами:
– Носи княже. Помни батьку своего и не забывай от каких корней род происходит. Высоко голову не
