– Обиды не забываются. А кто прощает обидчика, тот чмо. На зоне если б ты не завалил Полухарова, из тебя петуха сделали бы. Потому как долги возвращать надо.
– Так то на зоне! Там свои законы!
Манин вплотную приблизился к Посилову:
– Законы, Вася, везде одни. На зоне спрос другой. Ну, ладно. Надо дело делать.
– Да как ты бабу свою из хаты Хары выманишь?
– А Таньку шугануть надо. Она дернется к Полухарову. Тому, кавалеру гребаному, офицеришке, женщину в обиду давать не в кайф. Наверняка героем пред ней себя выставил. Выйдет на разбор. А тут мы его и уделаем. Главное, отрубить. Отключить, и все. Поэтому ты, Гриб, найди поблизости кол какой, да с ним в кустах и сиди. На Полухарова выйдем мы с Сивым. Пока базар-вокзал, подберешься сзади и херакнешь Вову колом по макушке. Ну, а остальное пустяки. Танька, как лишится защитника да меня увидит, покорной, как овца, станет. Пойдет, куда скажу! А уж в Сосновке я ей устрою допрос с пристрастием и публичную порку. Чтобы, блядь, больше носа из хаты не казала.
Сивый спросил:
– Все это понятно, но ты не сказал, как шуганешь Таньку. Не пойдешь же к Харе на хату?
Манин достал мобильник:
– А это на хрена? Для того, чтобы шугануть – самое то!
– Это другое дело. Когда звонить будешь?
– Да щас перекурим и позвоню своей ненаглядной.
Сосновские бандиты задымили дешевыми сигаретами.
А в это время, пока Полухаров еще отдыхал, Татьяна решила вынести мусорное ведро. Она подошла к окну кухни, посмотрела во двор, на кусты, за которыми пряталась беседка. Перевела взгляд на мусорные баки. До них от подъезда недалеко, метров пятнадцать и по свету. К тому же старичок какой-то вдоль оградки собачку прогуливает. Ну, не ждать же, когда Володя встанет и сам вынесет мусор. Татьяна вытащила из ведра полиэтиленовый черный пакет, заменив его на новый, связала концы, вышла с ним в подъезд. Спустилась по лестнице. Вот и двор. Не такой уж и страшный. Пожилого мужчины с собакой на улице уже не было. Но мусорные контейнеры, вон они, совсем рядом. Таня чуть ли не бегом добралась до них, бросила в мусор мешок, повернулась и увидела, как от беседки к ней спешит… ее бывший, хоть пока формально и законный муженек.
Женщина на секунду обомлела, но голос Манина привел ее в себя:
– Привет, сучка! Что-то ты задержалась в Москве. Тебе не кажется?
Татьяна, не ответив, бросилась к подъезду.
Манин закричал вслед:
– Стой, падла! Стоять, кому говорю! Или, блядина, я тебя сейчас камнем сшибу!
Но женщина ничего не слушала. Она вбежала в подъезд, буквально пролетела лестничные пролеты и ворвалась в квартиру, захлопнув за собой дверь. Проснувшийся и вышедший в прихожую Владимир подхватил чуть не упавшую женщину. Она крепко прижалась к офицеру, обняв за шею. Тот, слегка оторопев, спросил:
– Что произошло, Таня? Где ты была?
Татьяна отвечала прерывисто из-за сбившегося дыхания:
– Му-мусор выносила. Бро-бросила мешок в бачок, повернулась, а от беседки… от беседки Валерка идет! Меня словно парализовало. Не могла с места тронуться, а он что-то крикнул. Разобрала только – сучка, – это и привело в чувство. Ну и бросилась от него домой. Он здесь, Володя. Я же говорила, кто-то весь день следил за нами. А ты твердил, что никакой опасности нет.
Владимир, погладив волосы женщины, спокойно произнес:
– Я и сейчас говорю, для тебя никакой опасности твой муж не представляет.
– Ты не знаешь, какой это страшный человек!
– Я знавал и пострашней. Успокойся. Все будет нормально!
– Но не отстанет теперь!
– Отстанет! Еще как отстанет, и сегодня же!
Сотовый телефон женщины издал сигнал вызова. Она испуганно взглянула на Полухарова:
– Это он, Манин!
– Ну и что? Звонит – ответь! А я, если не против, послушаю ваш разговор.
– Ты считаешь, лучше ответить?
– Конечно! Не бойся!
Татьяна включила телефон:
– Чего тебе нужно?
Полухаров слышал голос Манина:
– Резво ты стала бегать, дорогуша! Тренировалась, что ли? Или хахаль научил? Но ты же знаешь, паскуда, от меня не убежать! Я и тебя, и твоего офицеришку где угодно достану! Но он хер с ним, а вот ты, блядь пробитая, немедля забирай дочь и с пожитками на выход. Домой поедем. Там и поговорим о жизни. Ты все поняла?
