— Да-да! Это «Рыжая Валькирия!» Я пришла покарать тех, кто забыл свои арийские корни! — говоря неестественным тембром голоса, похожим на демонический, Синицына пыталась нагнать страху на немцев.
— Почему вы сражаетесь за славян? Это же второсортная нация! — задал вопрос другой пилот Люфтваффе.
— Потому что когда-то вы были одним народом. Только благодаря лжи со стороны некоторых правителей и их свиты, вы стали обособленными, пытающимися выделиться среди других потомков ариев, — ответила она, отправляя ещё один пылающий самолёт на землю.
— У нас есть приказ… — начал было оправдываться второй заговоривший с ней немец.
— А у меня есть совесть и справедливость, — ответила она, поджигая следующий самолёт.
Оба «ЯКа» уничтожили по одному мессеру, и последняя пара «худых» стремительно стала спасаться бегством, уходя на запад.
— Легендарный борт «два нуля»! — снова ожило радио на частоте советских истребителей. — Вы обладаете прямо каким-то сверхъестественным чутьём. Как только начинается заварушка в воздухе — вы тут как тут.
— Ну, уж и легендарный, — с нотками недоверия в голосе ответила девушка.
— Про тот бой по всему нашему фронту ходят легенды, — утвердительным тоном заметил лётчик.
— А ещё насчёт вас, девушка, есть приказ наркома НКВД, товарища Берии, — вставил фразу очень знакомый ей голос.
— И какой же, если не секрет?
— Чтобы вы назвали своё имя, звание, если есть и место дислокации вашего полка.
— Я же в прошлый раз сказала вам своё имя, старший лейтенант Бабенко, — иронично заметила Синицына, узнав вчерашнего лётчика, пришедшего ей на помощь. — Если не нравится, называйте меня так, как прозвали немцы — Рыжая Валькирия.
— А если шутки в сторону? — уже серьёзно спросил Бабенко.
— Я уже в тот раз упоминала про чрезвычайные полномочия, или у вас память дырявая?
— Тогда бы товарищ Берия просто заткнул рот Особым отделам на местах, — парировал комэск «Пешек». — Девушка! С этим не шутят!
— Младший лейтенант Синицына, из Ставки Верховного. Больше ничего не имею права говорить.
— А зовут тебя, сестрёнка, как? — с дрожью в голосе спросил командир бомбовозов.
— Евгенией, можно просто Женей.
— Если тебе, Женя, когда-нибудь, будет нужна помощь, только кликни — мы все придём. Верно, Костя? Уж 28-й БАП[12] точно!
— Факт! — подтвердил Бабенко. — Мы тоже не любим копить долги!
— Знавала я одного Костю Бабенко, — съёрничала Женька. — Сергеевич он по отчеству был…
— Так я тоже Сергеич! — радостно подтвердил старлей.
— Да ну? — не поверила Синицына.
— Ну да, — подыграл ей Бабенко.
— А ты ничё, чувство юмора имеешь! — одобрительно ответила ему девушка.
— Может, к нам в гости заглянешь? Или в 28-й БАП, а я туда прилечу тоже? — предложил Костя.
— Да мы такой стол накроем, правда парни? — спросил у остальных экипажей комэск бомбовозов.
— Какой разговор! Да мы самое лучшее достанем! Сестричка! Ты нам только что жизнь спасла! Прилетай! Мы такой стол накроем, какой только в Москве, у высших чинов бывает! — дружный многоголосый рёв голосов забил весь эфир.
— Благодарю вас, ребята, но… — она сделала паузу. — Но как-нибудь в другой раз.
— Эх, а у нас такие вареники с вишней в столовой готовят, м-м-м... пальчики оближешь, — мечтательно протянул кто-то из экипажей, в надежде уговорить девушку прилететь в гости.
— У меня приказ не садиться ни на один из аэродромов, — виновато ответила Женька. — Но вареники я люблю. Даже очень.
— А мы с собой взяли! Только как отдать? Вот незадача!
— Открой астролюк и выбрось презент, а я поймаю.
— А вот это мысль! Егор! — обратился командир бомбовоза к борт-стрелку. — Бери угощение и дуй к люку.
Остальные экипажи с удивлением наблюдали, как через пару минут Егор аккуратно вылез почти на половину корпуса из астролюка и бережно подтолкнул гостинец вниз. Летящий рядом рыжий самолёт мгновенно поднырнул под бомбардировщик и с филигранной точностью пакет с варениками упал в открытую кабину истребителя.
— Братцы! Там такая краса сидит, что словами не описать! Как солнце! — раздался через пару минут голос командира экипажа. — Мне Егор всё обсказал, он сам дар речи потерял.
— Сестрёнка! А у тебя парень есть? — сразу загалдели другие лётчики.
— Пока нет — война ведь.
— Эх, такая девушка и нет парня! Да любой из нас, неженатых, почтёт за честь стать твоим ухажёром!
— Спасибочки за угощение! Бабенко! Чего молчишь? Вон, бомбовозы зря времени не теряют, а ты раньше со мной познакомился!
— А я что, — попытался отшутиться старлей — на то они и бомбардировщики — по цели бомбометание проводят, как в копеечку. А мы иногда и промахиваемся. Их здесь много, а нас, истребителей, только двое.
— Дурак ты, Костик, — снова влез в разговор комэск «Пешек» — Тебе Евгения намекает, а ты сразу на попятную. А ещё истребитель!
— Так к чему все разговоры, если она не собирается садиться ни на один аэродром? Поводить нас за нос?
— Ой-ой-ой, какие мы умные и рассудительные, — загнусавила Синицына. — А, может, я вне аэродрома могу прийти на свидание?
— Можешь или сможешь?
— Как жизнь повернёт. Ничего не хочу планировать — примета плохая, да и в эфире подслушать могут. Я-то на ответственном задании, а мы хотим его нарушить. Знаешь, что за это полагается по законам военного времени?
— Не глупее некоторых.
— Вот-вот, а я пожить ещё хочу. Чтоб и муж, и семья — всё как у людей.
— Ладно, ребята, баки почти сухие, давайте закругляться, — предложил комэск бомбовозов. — Удачи тебе, Евгения.
— И вам того же, по тому же самому месту! — звонким голосом ответила девушка.
— Ох, и языкастая ты девчонка, товарищ младший лейтенант! — заметил Бабенко.
— Так рыжие все такие или вы не знали, товарищ старший лейтенант? — парировала ему Синицына.
— Ладно-ладно. Цыплят по осени считают.
— И я о том же. Ну, бывайте мальчики! — с этими словами рыжий краснозвёздный истребитель с сумасшедшей скоростью умчался за облака.
— Костя, а ты ей понравился, — на прощание сказал комэск бомбовозов. — Уж не знаю, откуда она тебя знает, но точно понравился. Не упускай свой шанс.
— Паша, если бы всё было так просто. Слышал, какой у неё приказ? Вот то-то и оно… ладно, бывай и не теряйся.
— Ты тоже.
Глава 4
— Бабенко! Ты у меня под трибунал пойдешь! — орал на только выбравшегося из кабины старлея Жулин. — Ты что за смотрины в эфире устроил, а? Я тебя спрашиваю!
