— Хорошо. Жду от тебя информации в любое время дня и ночи.
* * *Этим утром Женьке снова не дали выспаться. Ко вчерашнему вечеру ветер нагнал туч и с рассветом заморосил мелкий дождик. Полусонная, она выбралась испод самолёта и погрозила тучам кулаком. Водные процедуры, вкупе с моросящим дождиком, составили определённый контраст, из-за чего к Синицыной пришла бодрость. С недовольным видом она надела немного отсыревшую форму и забралась в кабину «Лавочкина». Включенное радио донесло до её слуха жуткий грохот в эфире, отрывки команд и отборный мат наших асов.
— Фигасе! Какие тут события разворачиваются! А я всё проспала.
Только поднявшись в воздух, Синицына увидела зарево от пожарищ на земле и заметила массированное наступление германских войск. Танки, самоходки, бронемашины, поддерживаемые пехотой и самолётами, отчаянно атаковали наши позиции. В небе, километрах так в десяти от неё, шёл ожесточенный бой множественных авиационных соединений противоборствующих сторон. Оба приёмника доносили откровенную ругань и проклятия непримиримых противников, стремящихся уничтожить друг друга.
Девушка осторожно подобралась к самой гуще боя, когда радио донесло реплику, заставившую Женьку похолодеть всем сердцем.
— «Лютик» твоего ведомого только что сбили! У тебя на хвосте трое «бубновых»!
Рыжий «Лавочкин» снова превратился в злого шмеля, уничтожавшего всех недругов на своём пути. По счастливому стечению обстоятельств девушке на глаза попался зажатый с трёх сторон «Лютик» и ей потребовалось лишь пара минут, чтобы покончить с преследовавшими его мессерами.
— Евгения, спасибо!
— Тарщ Бабенко! Я уже прочно вошла в роль вашего телохранителя.
— Синицына! Не фамильничай, не забыла, что меня Костей зовут?
— А сам, значит, такой правильный весь и тоже не фамильничаешь?
Сходу вклинившись в водоворот этой драматической битвы, Женька перестала ощущать своё тело. Остались лишь глаза, кисти рук и ноги, остального для неё просто не существовало. Поджигая одного за другим «худых», «фокеров» и «лапотников», она со злостью кидалась на следующего.
— От Курска и Орла, война нас довела, до самых вражеских ворот, такие, брат, дела! Когда-нибудь мы вспомним это, и не поверится самим! А нынче нам нужна одна победа! Одна на всех, мы за ценой не постоим! — кричала она в микрофон, яростно шпигуя самолёты противника испепеляющим огнём — Что, сволочи?! Не ждали такого отпора?! У меня прадед сгорел в самолёте! Я за всех наших поквитаюсь с вами! Чтобы помнили! На всю жизнь!
В приёмнике, настроенном на частоту немецких самолётов давно уже было слышно знаменитую фразу, вводившую в ступор асов Геринга.
— Achtung! Im luft Roter Walkirija! Alarm!
Грозный советский истребитель заметили и наши лётчики. На их радиочастоте были слышны восторженные возгласы советских асов, восхищавшихся смелостью пилота рыжего самолёта.
— Товарищи! Борт «два нуля» снова пришёл к нам на выручку! Смотри, как он «худого» завалил! Ещё один горит от «рыжего»! Вот это лётчик — настоящий ас!
Эскадрильи и полки то уходили на аэродромы, то возвращались вновь, заправленные и готовые снова сражаться с агрессором, а рыжий борт «два нуля» молотил не переставая. На третьем часу боя Синицына потеряла счёт своим сбитым. Но немцев как будто не убывало — они лезли и лезли, одержимые целью захватить господство в воздухе.
Восемь самолётов элиты Люфтваффе получили информацию о необычном истребителе русских, уничтожившем за сегодняшний день несколько полков их коллег. Вылетев с аэродрома подскока, они шли своим излюбленным клиновидным строем навстречу этому асу с твёрдой решимостью поквитаться с ним. Борт с необычным цветом они увидели ещё издали. Мигом рассредоточившись и охватив «подковой» диковинный самолёт, немцы начали атаку. Их камуфлированный светло-зелёный окрас был сдобрен серебристыми черепами на фюзеляже, а двигатели, под крыльями самолётов, светились дьявольским красноватым цветом.
— «Притцль»! Это «Притцль» со своей эскадрильей «Серебряный череп» пришёл к нам на помощь! — раздался радостный возглас одного из немецких лётчиков. — Теперь посмотрим, кто сильнее: он или «Рыжая Валькирия»!
Не прекращая основного воздушного боя, обе противоборствующие стороны искоса наблюдали за ожесточённым сражением, происходившим чуть поодаль. В первые минуты боя из восьмёрки эскадрильи «Серебряный череп» осталось шестеро. Синицына крутилась в умопомрачительных виражах и фигурах высшего пилотажа, выжимая из своего «Лавочкина» все «копейки» и щедро поливая противника огнём из своего оружия. Вот ещё один «череп» ушёл вниз, охваченный пламенем, но сразу звено атаковало «рыжего» и защита самолёта начала отказывать. Плазменные сгустки летели в оба борта «двух баранок» нескончаемым потоком, в кабине запахло гарью и начала подниматься температура. Женька скрипнула зубами и вскрыла на приборной панели заветную коробочку с одним единственным тумблером. Запустив вспомогательный реактор, девушка получила тридцатипроцентную прибавку мощности для своего самолёта. «Рыжий» рванул вверх на всех парах, уводя за собой вереницу немецких асов.
— Вот это скорости у них… — последнее, что услышала она от советских летчиков.
— Слушай меня, русская свинья, — неожиданно донеслась на немецкой волне русская речь. — Тебе недолго осталось. Ты, безусловно, хорошо сражаешься, но меня тебе не победить. Я уже уничтожил более сотни таких же самоуверенных славянских летунов, и ты не станешь исключением из правил.
— Олежек, это ты, мразь подзаборная? — с издёвкой ответила Женька. — Жалко, что тебя не раздавили грузовиком тогда, в седьмом классе, когда Жорик Сухов выдернул твою тушку из-под колёс в последний момент. Не нужно ему было делать этот широкий жест для твоей семейки.
— Синицына, ты?!
— Нет, Пронин, это «Рыжая Валькирия» — страх и ужас всех выкормышей Геринга. Я завалила уже троих твоих прихлебал и с остальными тоже будет скоро покончено. Не переживай, ты у меня припасён напоследок. Как там твои нервишки? Штанишки ещё сухие или уже по полной?
— Ах так?! Да, я тебя сейчас!
Совершив резкий уклон вправо, девушка пропустила комэска «Серебряных черепов» вперёд и на боковом вираже достала длинной очередью пару других. Потом последовало резкое пике и на выходе резкий уход влево, с последующей внезапной атакой из облака. Ещё один вспыхнул ярким пламенем и закувыркался вниз.
— Ты ещё на что-то надеешься, Олежек? — продолжала издеваться над Прониным Женька. — Зря ты взял себе такое громкое имя — настоящему Бэру какой-то там Пронин и в подмётки не годится. Кстати! Как твой уровень подлости? Возрос или остался на одном «проне»?
— Я уничтожил более двадцати колонн с техникой, четыре передвижных госпиталя и несколько колонн с беженцами. Довольна? — ответил ей визави, пытаясь обнаружить «рыжего» сквозь облака. — Чего спряталась, сука? Боишься меня?
— Да ты ещё бо́льшая мразь, как я погляжу, — мрачно констатировала Женька. — Ну, это мы обязательно исправим…
Она не договорила. Пытаясь прийти в себя
