— Товарищ капитан! — старлей в сердцах повысил голос на особиста. — Я прошу вас не трогать мою маму. Вы поняли меня? Виноват — наказывайте, но её трогать не смейте!
— Да ты как со мной разговариваешь? Да я сейчас…тебя… — он лихорадочно стал раскрывать кобуру.
— А ну, капитан, не балуй! — за спинами препирающихся нарисовался комполка. — Бабенко прав: следи за своим языком, уважаемый. И вины его здесь я не вижу.
— То есть как? — опешил особист.
— А вот так. Ты его просил разузнать личные данные у пилота «двух баранок»? Просил. Он выведал в непринуждённой форме? Выведал. Там человек от Ставки работает, каждая крупица информации под большим секретом, а он добыл. Для ТЕБЯ, садовая ты голова. Да ещё старший лейтенант Бабенко сбил одного мессера. И за всё это под трибунал? Да я сам сейчас позвоню в Особый отдел фронта и расскажу старшему майору Звягину, что ты здесь вытворяешь! Сейчас же извинись!
— Это приказ?
— Просьба. Обычная человеческая просьба.
— Тогда нет, не дорос он ещё, — буркнул капитан и двинул к своей землянке.
— Не надо было заставлять его, тарщ майор, — сокрушённо покачал головой Бабенко. — Такие люди злопамятны.
— Ты меня не учи, старлей. Мне важно, чтобы в полку были дружеские отношения, а не сборище стукачей. А он хочет создать второе. Ничего! Я Звягину всё-таки позвоню. Пусть или пришлёт кого на замену, или промоет этому выскочке мозги.
* * *Вечерело. Сонная и окончательно вымотанная Женька сидела у небольшого костерка и жадно уплетала подарок бомбовозов. Две дюжины вареников с вишней ушли минут за пятнадцать. Запив это всё чаем без сахара, она улеглась у заднего шасси Ла-9 и проговорив «Нет у нас подушки, нет и одеяла, жмёмся мы друг к дружке, чтоб теплее стало!» положила под голову руку. Через пару минут сон смежил ей глаза.
Во сне Женька видела маму, что-то пытающуюся ей сказать, но постоянно плачущую навзрыд, потом появился отец, грозящий ей пальцем и что-то говорящий. Его слов она не слышала, почему-то решив, что у «телевизора» выключили звук. На смену отцу сновидения явили образ Константина Сергеевича, улыбающегося и подмигивающего ей.
Утренняя роса заставила проснуться девушку на рассвете. Устало потянувшись, она позволила себе немного поплакать, посетовав на спартанский образ жизни в данный момент. Всё её тело ныло от неудобства, когда она попыталась прикорнуть в кабине самолёта. Окончательно выйдя из себя, Женька рискнула раздеться и принять речную ванну. Приятная теплота июльской воды разлилась по всему телу. Она с наслаждением сделала пару заплывов до середины реки и обратно, разминая затёкшие мышцы. Повалявшись в густой траве и как следует обсохнув, Синицына напялила на себя форму и мысленно представила себя в «саркофаге», воображая, как она выглядела всё это время, когда купалась. Голодный желудок недовольно заурчал, прося больше, чем нормированные четыре галеты и стаканчик кофе, но его хозяйка была непреклонна.
Девушка уже было решила снова прикорнуть на высохшей от утренней росы траве, как в кустах что-то зашуршало.
«Твою дивизию, а! И пистолета нет…» — подумала Женька. — «Сейчас какой-нибудь фриц вылезет и привет семье».
Но это был не фриц. Замурзанная и одетая в кое-как перешитую из взрослой кофту и длинное платьице, на поляну перед самолётом вышла девочка. На вид ей было около семи. Беспокойно бегающие глаза, осторожные движения — всё это говорило о постоянном страхе, который испытывала эта малышка.
— Привет! — попыталась завязать диалог Синицына.
— Здрассте. Тётя! А вы наша? Советская? — во взгляде девочки, после беглого осмотра женькиной формы, появилась надежда.
— Лётчица я. Выполняю задание Советского Правительства. А ты кто?
— Маша. Шустова.
— Ну, здравствуй, Маша Шустова. Откуда и куда путь держишь?
— Чего?
— Ну, куда идёшь?
— А. Никуда.
— Как это? — не поняла Синицына. — А где твои родители? Папа, мама, братишки или сестрёнки есть?
— Никого нет. Наш автобус разбомбили. Тут, недалеко совсем. Много людей погибло. Меня мама из разбитого окна выбросила, когда он загорелся. А они с Вовкой… — девочка заплакала.
— И тебе досталось… — крепко прижав к себе, грустно сказала Женька. — Есть хочешь?
— Хочу. Я только ягодки собирала. Два раза какие-то невкусные попались. У меня от них живот сильно болел.
— Я сейчас… — Синицына достала пакетик с кофе, и быстро организовав костёр, заварила его.
Два десятка галет быстро насытили, соскучившуюся по обычной пище девочку.
— Ну, вот! Совсем другое дело! — Женька одобрительно посмотрела на повеселевшую Машу. — А чего в село не пошла?
— Тут недавно немцы с неба приходили. Было слышно, как стреляют, да и мост они подожгли. Боюсь я туда идти.
— Ладно. Придумаем что-нибудь.
— Тётя! А можно мне с вами бить фашистов?
— Нет, Машунь, нельзя. Воевать — не детское дело. Попробуем доставить тебя в Калугу, она здесь недалеко, а там уж откормят, переоденут — и к другим детишкам попадёшь. Вместе веселее! — подмигнула она девочке, и Маша с усилием улыбнулась.
Через полчаса Ла-9, стараясь как можно естественнее взлететь, покинул этот гостеприимный природный уголок и взял курс на Калугу. Девочка сначала пялилась на приборы в кабине, но усталость и сытная пища взяли своё и она уснула под мерный шум винта.
На подходе к городу Женька увидела пару «ишачков», барражирующих в небе над Калугой.
— Младший лейтенант Синицына. Имею на борту ребёнка. Она чудом уцелела после бомбёжки, но заблудилась в лесу. Как мне быстро передать его в руки медицины?
— Лейтенант Бушманов, комэск из 174-го ИАП. Товарищ Синицына! Это вам нужно на южную окраину города. Там есть аэродром подскока, а к нему может легко добраться медицина. В городе вам не сесть, точнее уже не взлететь.
— Можете посодействовать?
— Без проблем. Вася! — обратился он к ведомому. — Дежурство у нас по времени уже закончено, так что возвращаемся на тот же аэродром подскока, а там подзаправимся и до места дислокации.
Минут через пять они уже садились на ВПП аэродрома. Женька быстро высадила на крыло девочку, выбралась сама и старательно прикрыла фонарь. Когда они спустились на землю, Бушманов с ведомым уже подошли к ним.
— Мать честная! Это что же за машина такая? — удивлённо оглядел самолёт Вася.
— Вы — Василий? Я вас по голосу узнала.
— Так точно, товарищ младший лейтенант! Сержант Косых.
— Сержант! Вы знаете, что такое военная тайна?
— А как же!
— Так вот этот самолёт и есть военная тайна.
— Виноват,
