– Я ничего… ничего не понял, – проблеял двойник, застёгивая пуговицы рубашки под самое горло. – Но мы обязательно так и сделаем.
– Эх, была бы тут Вика, она б оценила мои мозговые манипуляции, – мечтательно пробормотал Арсений.
Минут через двадцать на компьютере Дениса он создал сообщение с текстовкой:
«Всеобщая директива для координации. Всем СОР немедленно спуститься в любое подвальное помещение: подземные парковки, цокольные этажи, метро и тому подобное. Основная задача – спуститься вплоть до исчезновения сигнала вашей сети. Приказ не подлежит обсуждению».
Похожесть голоса подтвердил двойник, записал и воспроизвёл, после чего отправил сообщение по всем приёмникам.
– Вообще-то нам нельзя отсылать сообщения и переговариваться между собой, хотя такое возможно, – шмыгнул носом толстяк. – Мы нарушили одно из самых строгих правил системы координации. И теперь я ваш сообщник.
– Здорово же быть сообщником в таком важном деле, как развал системы, – усмехнулся Арсений.
– И что теперь делать?
– Как – что? Действовать согласно директиве. Ты же любишь приказы исполнять, не задумываясь, зачем тебе это надо. Беги, ищи подвал.
– А где ж я его возьму?
– Да пошутил я, пошутил… Оставайся, ты мне тут понадобишься. Мы через тебя ещё одно сообщение вышлем. Только для координаторов.
Двойник вскочил с кресла и вытянулся по струнке, подтянув живот.
– Есть, командир!
– Вольно, рядовой, вольно. Сейчас по всему миру вот такие же двойники, как ты, оккупировали подземные парковки. – Арсений уселся на диван, вальяжно откинулся на спинку и заложил руки за голову. – Твоя директива исполнена, товарищ нумерат, – промурлыкал он с улыбкой.
29. Устранили проблему
Воскресенье, 11-е апреля, 15.35
Сначала в голове возникли гудки, как в телефоне. Длинные, короткие, потом опять длинные. Похожие на азбуку Морзе. Пик-пик-пик… Следом за гудками послышалось потрескивание, будто кто-то щепки под ухом ломает. И запах неприятный, больничный. Такой ни с чем не перепутаешь: стойкий дух хлорки вперемешку с вонью кварцевых лучей, таблеток, мыла, фенола и спирта.
– Ну-ну… Вот и хорошо, вот и сла-а-авненько, – сочувственно пришёптывал кто-то рядом.
Голос мужской. Тон доброжелательный.
Денис втянул носом больничный воздух и с трудом разлепил веки. Перед глазами маячила мутная плёнка. Он медленно моргнул (быстро почему-то не получилось). Плёнка стала прозрачнее. Перед лицом возникли круглые очки, за ними глаза – маленькие, живые, беспокойные, с морщинками в уголках, и чья-то вытянутая худая физиономия, обрамлённая голубым чепчиком, как у хирурга.
– Ну во-о-от, какой ты молодец, – сюсюкающим тоном продолжать бормотать незнакомец.
Кажется, Денис сидел в высоком кресле. Заторможенность движений собственного тела его не на шутку беспокоила. Он попытался повернуть голову, чтобы оглядеться, но шея не слушалась, затекла. Опустил взгляд на руки – они безвольно лежали ладонями вверх на мягких подлокотниках, обитых белоснежной тканью.
Дениса охватил ужас: а ладони-то ему не повинуются. Как чужие, просто лежат и не двигаются. Может, это не его ладони?.. Увы, его. Вот и метка на правом запястье – значки «1» и «+». Ну, а левая рука – Денис не поверил глазам – выглядела совершенно нормальной. Никакой черноты и пульсирующих капилляров, только наручные часы.
Куда они дели Длань правды?!
– Тихо-тихо, не паникуй, друж-ж-жок, – прошептала тень в голове. – Здесь я, здесь. Просто спряталась. Ещё не время показываться. Теперь я – твой главный козырь, твой победный ход в шахматном турнире. Я просто жду подходящего момента. Мы ж теперь с тобой друзья, забыл? Ты – моя возможность проникнуть в систему координации незаметно, а я – твоя возможность выжить в чужой войне и спасти легион. Как мы друг другу пригодились, а?
От замогильного шёпота тени Дениса пробрал внезапный озноб. Кожа покрылась мелкими мурашками, как у общипанного гуся. К тому же Денис и правда замёрз. В помещении было прохладно, будто это не больничная палата, а морг. При мысли о морге по телу снова побежали мурашки. Футболка почему-то была мокрой, ледяная влажная ткань облепила тело, отчего возникло ощущение, что он, как заядлый морж, окунался в прорубь.
Денис опять моргнул. Плёнка пропала совсем, пространство обрело чёткость.
– Ты шустрый оказался, – польстил хирург, светя крохотным фонариком то в один, то в другой глаз Дениса. – Гончие с ног сбились за тобой бегать. Отличнейшие данные у тебя… эм… нумерат. От-лич-ней-ши-е. И физические, и… эм… когнитивные.
Денис хотел что-то сказать, но во рту пересохло, и язык будто потрескался.
– Скоро придёшь в норму. – Хирург оттянул нижнее веко Дениса, внимательно изучая его правый глаз. Потом принялся за левый. – Мне пришлось промыть тебе лицо. Гончие перестарались с баллончиком. Ты их порядком разозлил, слишком быстро бегаешь. Поэтому не удивляйся, что одежда мокрая. Как только тебя доставили, я не стал церемониться и терять время, поэтому просто полил тебя… эм… холодной водой из шланга. Извини.
– Кто вы? – прохрипел Денис, не узнав собственного голоса.
Ощущение такое, будто в горло кто-то засыпал песка, – воспалилось, как при ангине.
– Я… эм… помощник профессора Сампи, – охотно сообщил хирург. – Чего теперь скрывать, верно? Ты ведь отсюда не выйдешь и никому не расскажешь. – Он наконец перестал светить Денису в глаза и выпрямился, убрав фонарик в карман светло-голубого больничного халата.
Профессор Сампи – это имя Денис слышал впервые. Зато слово «сампи» врезалось в память – греческая буква, означающая «900». Выходит, профессор Сампи – координатор.
Что ж, события развиваются не совсем по тому сценарию, который прописал у себя в голове Денис. Во-первых, попался он в руки координаторов раньше времени. Во-вторых, оставался риск не выдержать допрос, который обещает быть жёстким.
Заторможенность в теле постепенно проходила, мышцы наполнялись силой. Денис медленно повернул голову направо. Ничего хорошего он не увидел – у голой сероватой стены сиротливо стоял рабочий стол с целым арсеналом хирургических инструментов: скальпели, щипцы, зажимы, набор шприцев и даже миниатюрная пила.
Сердце ёкнуло и обмерло.
– Что вам надо? – Потрескавшиеся губы кое-как подчинялись Денису.
Лёгкая улыбка озарила худое лицо хирурга. Блеклые глаза заискрились, как новогодняя иллюминация.
– Скоро придёт профессор и задаст тебе тот же самый вопрос, юноша. Что тебе от нас… эм… понадобилось? Ты систему решил разрушить и… эм… устроить сбой? Зачем?
Денис сглотнул, смачивая сухое горло, и ответил:
– Ничего я не рушил. Кто вам сказал? – потом повернул голову налево.
Взгляд уткнулся в стену, увешанную ровными рядами грамот, благодарственных писем в блестящих рамочках, дипломов. Денис прищурился, чтобы прочитать, кому вручены все эти похвальные листы, но зрение подвело – буквы расплывались, будто их размазали пальцем по бумаге. Жаль, конечно. Стена находилась далековато, а Денис – не сокол, чтобы с такого расстояния прочесть слова, написанные мелким шрифтом.
– Ну и чего ты высматриваешь? – Доктор обхватил подбородок Дениса влажными холодными пальцами, повернул к себе и заглянул в глаза. – Это мой кабинет, а на стене мои награды в области науки, ясно? – Он убрал руки в карманы халата.
– А профессор?
– А что – профессор? Профессор лишь верховодит, все
