Вот теперь стало совсем страшно. Сознание стихло, разумные мысли растворились в единственном инстинкте – выжить. Как у зверя. Выбраться из капкана. Денис изо всех сил напряг мышцы на руках – нет, не слушаются. Не сбежать, не скрыться… Оставалось единственное. Как в детстве. Он задержал дыхание и зажмурился, прячась от боли, что жгучей волной растекалась по левой стороне лица.
– Терпи, нумерат, терпи, друж-ж-жок, – прошептала тень внутри головы. – Скоро наш-ш-ш выход.
Подбадривала, а казалось – издевается. Наслаждается отчаянием и физической болью «любимой игрушки».
Профессорша убрала скальпель от лица Дениса, но кровь продолжала течь, заливая футболку. В голове стучало: «Остальные не попались, а он – да чёрт с ним. Сам виноват».
– Теряете время, – тихо сказал Денис и, кажется, даже умудрился улыбнуться.
– А я не тороплюсь. – Профессор Сампи погладила Дениса по голове, как маленького ребёнка, запустила пальцы в его шевелюру и потрепала. А потом больно ухватив за волосы, резким рывком дёрнула назад, отчего голова Дениса запрокинулась.
– Что ты скрываешь? Почему дал себя схватить? Ведь не просто так.
– Не просто… так… – прохрипел Денис, глядя Сампи прямо в глаза, горевшие нетерпением и азартом. Вот он – координатор. Страшный. Безумный. Тот, кто управляет системой.
Незавидное положение Дениса неожиданно спас помощник профессорши, тот самый, в круглых очках и чепчике, которого Денис окрестил хирургом. Встревоженная физиономия помощника возникла за прозрачной дверью. Он вежливо постучал. Дверь открыл новый обнулитель, всё это время стоявший у стены с грамотами и наблюдавший, как пленника пытаются порезать на куски.
Профессорша оглянулась на хирурга.
– В чём дело?
Помощник замялся, косясь то на обнулите – ля, то на координатора, то на Дениса, и не решался вымолвить и слова.
– В чём дело? – требовательно и с усилившимся акцентом переспросила Сампи.
– Там некоторые неувязки… эм… Совсем небольшие… эм-м… сбои…
– Какие ещё сбои?! – женщина оставила Дениса, отложив испачканный скальпель на столик, и подошла к помощнику.
Под её свирепым взглядом тот скукожился, будто ужался в несколько раз. Голубой чепчик затрясся на голове.
– Там… в цеху…
– Что – в цеху?
– В ц-ц-цех ворвалась банда легионеров. Они… эм… они крушат всё подряд, как взбесились, рушат оборудование по производству СОР…
Лицо Сампи заледенело.
– Как они нас нашли?
– Не знаю… эм-м… я лишь видел, что они приехали на автобусе.
– На автобусе? Каком ещё автобусе? А куда смотрит охрана цеха?
Чепчик на голове хирурга затрясся ещё сильнее.
– Охраны н-н-нет… и это вторая неувязка… Наша охрана состоит из суррогатов, а они получили всеобщую директиву найти место, где исчезнет сигнал сети. Они недоступны.
Подбородок помощника задрожал, ещё чуть-чуть – и застучат зубы. Казалось, он невероятным усилием воли придерживает нижнюю челюсть, чтобы та не отвалилась от тряски.
– Кто?! Кто послал директиву? Вычислили? – Гнев профессорши стремглав набирал силу.
– Да-да, конечно вычислили… – Кивки хирурга больше напоминали нервный тик. – Сооб-б-бщение пришло от СОР т-т-три тысячи с-с-сто семнадцать, – заикаясь, сообщил он.
– СОР не имеют права отсылать сообщения! Как он посмел? Чей это двойник?
Помощник бросил испуганный взгляд на Дениса:
– Его.
– Как – его? – распахнула и без того огромные глаза профессорша. – Это саботаж!
– Согласен, согласен, – поддакнул помощник. – Заговор, бунт… Революция… эм… сбой.
– Мы заглушим революцию. Обнулить всех легионеров! Немедленно! Перезагрузка! – провозгласила профессор Сампи.
Тут наступил черёд Дениса. Надо было заканчивать шахматную партию с профессоршей, которая и не знала, что участвует в игре, поэтому была застигнута врасплох.
Денис громко и очень отчётливо произнёс:
– Мы ещё не договорили, профессор Сампи. Поумерьте пыл. Иначе обнуление коснётся и вас.
Профессорша остолбенела. Рядом с ней, подавившись словами, застыли хирург и обнулитель.
– Что? Что ты там мямлишь? – Сампи выпятила ухо, будто не расслышала. – А ну, повтори, мерзавец!
– Пока я с вами разговариваю, вы никого не посмеете обнулить, – звенящим голосом сказал Денис и добавил, выделяя каждое слово: – Я. Ясно. Выражаюсь?
Дамочка повернулась к помощникам и распорядилась:
– Первым делом обнулите нумерата, слишком он разговорчивый!
– Вместе со мной автоматически обнулитесь и вы, профессор Сампи, – с угрозой предупредил Денис.
– Ты спятил, нумерат? Я не легионер, на мне нет цифры, чтобы её обнулять! – Женщина засучила рукав халата и показала метку на запястье – ровно очерченный символ, знак буквы сампи. – Мою метку нельзя обнулить, глупец.
– Согласен, вы – не легионер, вы – координатор, – кивнул Денис. – Но также вы – одна из переменных в живом уравнении. А по правилам Кодекса, нераскрытая переменная уничтожается автоматически, если она не привела к равенству. Статья четвёртая, если не помните. Поэтому пока вы являетесь переменной, вы ничего не сделаете.
– Переменная? Я?
Лицо профессорши исказила неопределённая гримаса – то ли страх, то ли изумление, то ли ненависть, то ли всё вместе. Она еле сдерживалась, чтобы не применить на Денисе весь набор хирургических инструментов.
– Если хотите убедиться, что я не вру, можете посмотреть нерешённое уравнение сами. Там всё предельно ясно. Листок лежит у меня в заднем кармане джинсов.
– Отвяжите его, обыщите! – скомандовала профессорша притихшему хирургу.
Тот кинулся исполнять приказ.
– А что с легионерами? – спросил у Сампи обнулитель.
– Пока ничего. Ждите приказа. Надо выяснить, что хитрый нумерат задумал.
Хирург торопливо отвязал Дениса от кресла. Тот сразу же поднялся и принялся прохаживаться по комнате, разминая затёкшие ноги. К сожалению, руки всё ещё не слушались: висели вдоль тела отмершими плетьми. Зато пальцами Денис уже мог слегка шевелить, онемение постепенно проходило. Как же приятно ощущать собственные пальцы.
Хирург торопливо обыскал задние карманы пленника, вынул листок с уравнением и подал Сампи. Та развернула и пробежала глазами написанное.
– Всем выйти. И уберите суррогатов с пола, – велела она, не отрывая взгляда от листка.
Приказ был выполнен молниеносно. Дверь за помощниками закрылась, но профессорша даже не заметила. Она перечитывала строки уравнения снова и снова. Красные пятна на её лице сменились мертвенной бледностью.
– Что это? – беззвучно спросила она.
– Уравнение. Если не понятно, то вторая переменная – это вы, – пояснил Денис, внимательно наблюдая за реакцией заметно присмиревшей Сампи.
– Я такое уравнение не видела… Кто дал тебе его? Кто его создал? – Профессорша перешла на полушёпот, голос её – директорский и звучный – сейчас напоминал сип больного.
– Тот же, кто дал браслет для защиты метки, – ответил Денис.
– Кто?
– Пусть пока останется загадкой. Вы же знаете, Кодекс безжалостен ко всем.
Кротость профессора Сампи сменила безудержная ярость.
– Да плевала я на Кодекс! Плевала! Я могу нарушить любое из правил, и никто меня не обнулит, ведь обнулитель подчиняется мне! Мне!
– Новый обнулитель подчиняется вам, верно, – согласился Денис, сжимая и разжимая кулаки: чувствительность ладоней возвращалась. – Но он – не истинный ноль, вы же знаете. Это обычный суррогат. Пифагор является настоящим нулём, сущностью неизведанной и тёмной. И от него вы избавиться не смогли, вы боитесь его. А когда он обнаружил, что вы используете систему координации для собственных целей, то решил бороться с вами… И обратился ко мне.
– К тебе? – скривила бесцветные губы профессорша. – Да
