Стремясь спрятаться от немилосердного солнца, маг нашел тень в одном из узеньких проулков и привалился к стене, чтобы перевести дух. Что он мог противопоставить демону? Немногое. Прошлые стычки имели место быть с тварями низшего порядка, которые так и назывались — низшие воплощения. Но теперь, из-за какой-то злой шутки судьбы, он оказался поблизости от сущности, невыразимо более опасной. Великие Падшие, что он знал о них? Мало чего — адепты Академии, не проходящие углубленного изучения демонологии, не имели доступа к самым подробным и ценным трактатам и довольствовались упрощенными атласами.
Тобиус оказался на очередном перепутье, и в прошлой жизни он бы почувствовал, куда ему следует идти, почувствовал бы натяжение Путеводной Нити, которая помогала волшебникам выбирать направление. Теперь же он остался один на один с выбором, как полновластный хозяин своей судьбы, как… обычный человек.
Несколько глубоких вздохов помогли справиться с приступом паники. Маг наградил себя россыпью самых нелестных эпитетов, вызванных разочарованием, — от кого угодно, но только не от себя он мог потерпеть проявление безволия. Взяв себя в руки, Тобиус принял решение и стал действовать быстро, чтобы не допустить новых сомнений. Сильно в этом помог запах монастырских роз.
Охапкой, пуком, кучей, но никак не букетом могло назваться то уродливое переплетение шипастых побегов с темными, благоухающими приторной сладостью бутонами, которое он уложил рядом с Сабиной в подножье алтаря. Аромат монастырских роз сразу же стал вытеснять отголоски ладана, дотоле властвовавшие в молитвенной зале, и растекаться во все стороны невидимыми липкими волнами. Летье и отец Эмиль, следили за Тобиусом молча, будто принимая все за ритуал прощания с той, которую не удалось спасти.
— В жарких странах Правого Крыла это растение зовется "птанаф смин а ннаби", или как-то так. В дословном переводе это значит "дыхание пророка". Его розовое масло добавляется почти во все восточные благовонья, пахучие, приторно-сладкие, с легкой горечью и очень стойкие. Но изначально восточные народы ценили дыхание пророка за то, что его запах отпугивал злые силы, охранял спящих от похитителей душ. Пламеносцы, отправившиеся на восток с Первым Пламенным походом вернулись, неся ростки этой розы. Монахи, узнав об особенностях растения, укоренили его в монастырских садах, стремясь защититься от нечистой силы, а оттуда она попала в руки простолюдинов, которые растили из нее живые изгороди, не подозревая о силе этого растения. Возможно, все это ничего не значит, возможно, я ошибаюсь, но ваш двор, месье Летье, был единственным, где монастырская роза увяла. Возможно, она мешала кому-то…
— Мама…
Прежде чем фермер успел броситься к своей дочери, маг оттеснил его, аккуратно взял голову Сабины в свои руки и поймал взгляд ее замутненных мучениями глаз.
— Кто? Где?
Она поморщилась, как будто собираясь заплакать, и попыталась рассмотреть незнакомое лицо.
— Кто вы?
— Нет, Сабина! Сосредоточься! Кто? Где?
По ее вискам потекли слезы.
— Грустный ангел… на Ахоговом перекрестке…
Тобиус выпрямился и, кивнув несчастному пейзану, подошел к священнику.
— Ахогов перекресток — это где?
— Не богохульствуйте в храме, — вздрогнул тот. — Дурное название для дурного места. В лесу есть перекресток, где пересекаются две дороги, одна ведет к лесопилке, которую забросили после пожара, а по второй когда-то ходили контрабандисты. Их уже год как всех переловили и перевешали, так что дороги стали зарастать за ненадобностью. Из местных туда никто не…
— Как добраться?
— Вы туда пойдете?! — поразился отец Эмиль.
— Не испытывайте моего терпения, отче, каждая минута дорога!
— Но… Из Шем-ду-Махгритэ к лесу ведет лишь одна дорога, и если не отвлекаться на охотничьи тропки, то, углубляясь в чащу, можно выйти именно к этому перекрестку.
Большего Тобиусу и не требовалось, он выметнулся из тени на яркое солнце, поглубже натянул капюшон и направился по убранным булыжником улицам в сторону леса. Вскоре он уже был на опушке и решительно продолжал идти вперед широким прытким шагом. Дорогу обрамляли заросли лесного папоротника и деревья, преимущественно раскидистые ясени и липы. В тенистой прохладе перекликались на разные лады различные пичуги, короткими, но быстрыми очередями долбил в вышине дятел, и несколько раз вдали за деревьями мелькали пятнистые тела оленей. Лес был живым и спокойным, пах и звучал так, как должен пахнуть и звучать живой и спокойный лес, не таящий в себе ничего опасного, за исключением хищного зверья.
Каждый волшебник, помимо собственно магии, обладает несколькими способностями, которые могли бы сильно облегчить жизнь простым людям, например, хорошим чувством времени и пространства. Волшебники всегда могли сказать, в какой части мира находились и который нынче час, интуитивно определяли стороны света и все подобное. Чтобы нарушить точность этих внутренних ориентиров, нужно было сделать нечто из ряда вон, посадить волшебника в мучительное заключение на несколько месяцев, как однажды случилось с Тобиусом, к примеру.
Однако в этот раз его внутренний компас и хронометр были в полном порядке, и серый магистр стал ощущать, что что-то не так. Он двигался по дороге с прежней скоростью и постоянно шел вперед вроде бы не так уж и долго, но чувство направления попеременно утверждало, что он поворачивает с севера на восток, потом на юг, потом на запад и вновь на север. Чувство же времени подспудно намекало, будто Тобиус в пути уже несколько часов, чего никак не могло быть.
Волшебник остановился и коснулся застежки на своей сумке — хотелось курить. Птицы продолжали щебетать, дятел долбил клювом древесину, вдали в зазорах лесной зелени пробежало маленькое стадо пятнистых оленей. Эти скрытные животные хорошо умели сливаться с лесом благодаря окрасу и были очень осторожны, старались держаться подальше от людей, зная, что те несут смерть. Так чего же они крутились вблизи дороги? Уже привыкли к тому, что люди больше по ней не ходят? Пели птички, неутомимо работал клювом дятел, ищущий в древесных стволах личинок насекомых, мелькнуло еще одно стадо оленей… Тобиус поднес к лицу правую руку, в бронзовом кулаке которой
