— Хм? Сущий пустяк. Те, кому я служу, хотят, чтобы книга, изъятая вами у Второго Учителя…
— Что за книга? — прикинулся дураком серый магистр.
Некромант вздохнул.
— Черновик Джассара.
— Впервые слышу.
— Вот и замечательно, так и говорите.
— Не понял.
— А чего тут непонятного? Высшие жрецы Аглар-Кудхум желают, чтобы эта книга, где бы они ни была и кто бы ею ни владел сейчас, никогда и ни при каких обстоятельствах не вернулась в руки прежнего хозяина, или кого-то вроде него, в частности Илиаса Фортуны. Если бы эта книга была в ваших руках, мы бы просили вас спрятать ее в самом укромном месте и навсегда забыть, но поскольку ее у вас нет и никогда не было, будем считать, что все в порядке.
— И ваши учителя не хотят завладеть этим бесценным артефактом?
— Которого у вас нет, разумеется.
— Разумеется, которого у меня нет.
— Чар Тобиус, основатель нашего культа, а впоследствии и его божество Зенреб был лично знаком с тем, кто написал черновики. Мои учителя имеют возможность изредка… скажем так, "беседовать" с богом и знают о черновиках нечто, что вызывает у них вышеизложенные желания. Спрячьте эту проклятую книгу так далеко, как сможете, и не отдавайте никому, особенно тем, кто способен ею воспользоваться. Такова цена нашей помощи. По рукам?
— М-м-м. Да.
Некромант отложил иглу и помыл руки в поднесенной молчуном чаше. Яркий светильник погас, но на потолке за ним никого не было, Молх успел исчезнуть. Когда же Зарц наконец обернулся, Тобиус почти не удивился, узрев оголенный белый череп, лишенный почти всех мышц и всей кожи. Из глазниц смотрели живые человеческие глаз стального цвета, непривычно большие и выпученные, без век, а крепкая рука уже сжимала бронзовую пятерню.
— Итак, вот то немногое, что мы знаем…
Даже ночной дождь не мог заставить Парс-де-ре-Наль уснуть. Быть может, потому что он был теплым и ласковым, а возможно и потому, что дождь смывал нечистоты и немного прибивал к земле бессмертный аромат этого города, позволяя хоть ненадолго ощутить подобие свежести в легких.
Тобиус вернулся в свой дом-колодец тем же путем, которым выскальзывал из него. Подойдя к двери, он, вместо того чтобы постучать, приложил к ней руку и очень скоро был впущен внутрь.
— Если бы не то, что я продолжал существовать, я подумал бы, что ты умер, — поделился своими мыслями магический двойник. — Снаружи холодно, вина?
Тобиус не нуждался в согревающем, он был закален ветрами Оры, но от кружки не отказался, снял плащ и сумку, уселся за стол. Его копия встала в нескольких шагах, терпеливо ожидая своего развоплощения, но вместо этого волшебник ногой выдвинул второй табурет.
— Садись, нужно переговорить.
— Все, что тебе нужно знать, я записал, так что…
— Я пошел на сделку с совестью, и поскольку, как мы оба знаем, нам это не свойственно, я хотел бы обсудить это с тобой.
— То есть с самим собой?
— С самим собой, который некоторое время пожил отдельной жизнью. Я не могу говорить об этом с Талботом, мне еще не плевать, что он думает обо мне.
Двойник опустился на табурет, и Тобиус взглянул в свое лицо, в неприятное, не вызывавшее ни малейшей приязни лицо с острыми скулами, жестким ртом и парой стылых желтых глаз, чей взгляд не предвещал ничего доброго. Волшебник с неприязнью отметил, что стал чем-то более злым, чем-то более жестоким. Он помнил себя прежнего, будто не самого себя, а кого-то другого, но хорошо знакомого, и он понимал, что стал иным человеком.
Не вдаваясь в ненужные детали, Тобиус пересказал самому себе то, что с ним произошло, сам себя внимательно выслушал и сразу же все понял.
— Действительно поганая сделка, — сказал двойник, — если этот Зарц и есть Гариб, создавший арбалет, то он же и является создателем лермазу, а также и остальных трупов. Из всего этого следует, что сожженная конеферма и замученные до смерти люди, там, в Диморисе, и еще ахог знает сколько других жертв, на его руках. Одну из них ты пожал, замаравшись при этом, хотя, по совести, следовало бы убить тварь.
— По совести следует упомянуть, что я был на его территории, окруженный хоть и незримыми, но его слугами, а он, не стоит забывать, некромант из Черных Песков…
— И половина твоей силы была во мне, да. Нападать было бы чревато окончательной смертью, но рукопожатие… Мы вляпались. Некроманты знают, что книга у нас, но говорят, скорее всего, лживо, что не хотят ее. Ты подумал о том, что им просто требовалось убедиться в ее наличии?
— Подумал. Но там, где она есть, им ее не достать. К тому же некромантия появилась уже после исчезновения Джассара, и в черновиках теоретически не может содержаться ничего, связанного с ней.
— Тем не менее, черновики есть ценнейший артефакт и отличный рычаг для давления на Шивариуса, и под пытками ты бы им его выдал, — нахмурился двойник. — Муки плоти нам не в новинку, но сыны Зенреба способны пытать душу.
— Так говорят.
— В итоге приходим мы к тому, что сделано было необходимое, то, что нужно во имя нашего выживания и продолжения нашего дела. Если ты чувствуешь себя погано, то с этим ничего не поделать, за все надо платить, пусть хоть и такой мелочью, как остатки самоуважения. Мы не были наивны, когда выбирали этот путь, мы знали, на что шли и в чем готовились замараться…
Тобиус жестом показал, что в продолжении тирады не нуждается, и некоторое время они просидели молча.
— А что насчет информации? — спросил наконец двойник.
— Много обобщенного и полезного, но мало особо полезной конкретики. Мы правильно делали, что старались блюсти инкогнито везде, где только возможно, потому что за прошедшие декады Шивариус создал огромную агентурную сеть, покрывшую весь Вестеррайх, включая Папскую Область и Заозерье. У него есть агенты влияния, и в Кхазунгоре, и в Лонтиле, хотя там он не так могущественен; есть они
