— Да хватит таращиться на меня, — уже почти шёпотом, но не менее зло сказала она. — Что происходит?
— Что? — потерянно спросил он, невидящим взглядом уставившись на её сложенные на коленях ладони. — Никогда не видел человека, который сам хотел бы попасть под А-17, вот что.
— Что ты несёшь? Ты понимаешь, что ты вообще говоришь? — спросила Эмри, но уверенный злой тон её подвёл, и она совсем охрипла.
— Я понимаю, да, — сказал он так же тихо, — но я не понимаю, как… это всё вообще возможно.
Эмри подумала, что вот теперь-то он действительно выглядит абсолютно сумасшедшим. Всё, что она наблюдала предыдущие десять минут, казалось на фоне этого его взгляда просто смешной и неудачной любительской постановкой, пародией на безумие.
Эмри подумала и о том, что, само собой, сейчас, озадаченно разглядывая её трясущиеся руки, сумасшедшей он считает её. И она догадывалась почему.
— Ах, вот ты о чём. Я вообще-то надеялась, что ты, как порядочный человек, решишь не копаться у меня в голове.
— Я? Порядочный человек? — он издал непонятный звук, который больше напоминал всхлипывание, чем смешок.
— Действительно, и что меня только заставило так думать? — Эмри попыталась в годами отшлифованной манере сымитировать весёлость, но, к своему ужасу, ощутила, что язык её больше не слушается: сказанное прозвучало с нелепо трагическим надрывом, а вовсе не с запланированной ею иронией.
— Но после всего, что я сделал… Как ты можешь?.. — ошарашенный, он так и не смог договорить, сбившись на ещё более бессвязные и лишённые смысла заявления: — Это же гораздо лучше, чем я мог бы… то есть я хочу сказать, что это ужасно. Я вижу будущее, и там нет ничего хорошего. Совершенно ничего, что бы ни…
«Ну, надеюсь, у нас разные представления о хорошем», — подумала Эмри, готовящаяся, несмотря на охватившую её истерику, воспользоваться его замешательством и улизнуть.
— Стой, — сказал он, хотя она ещё даже не пошевелилась.
Эмри хотела возразить, что для того, чтоб выполнить его распоряжение, ей придётся сначала встать, но не успела и рта раскрыть.
Для Гения, совершенно сбитого с толку внезапным открытием, проблема заключалась лишь в том, что теперь ему предстояло сделать выбор между двумя равно плохими вариантами, и времени на выбор не было нисколько. И он просто не смог заставить себя принять единственное верное, пусть и кажущееся теперь ему неприемлемым, решение.
— Нет, не буду, просто нет, — только и смог сказать он, хотя, конечно, для прощальной фразы можно было бы подобрать что-то более впечатляющее или хотя бы вразумительное.
Он быстро и нелепо вытер глаза рукавом рубашки и вышел из кабинета.
Ещё несколько минут Эмри просидела почти без движения, ожидая, что он вернётся, но этого так и не случилось. Промедление было смерти подобно, однако руки и ноги Эмри, столько лет выполнявшие все её распоряжения, теперь оказались абсолютно ей неподвластны. Она только и могла, что давить рыдания и пытаться утешить себя мыслью о том, что у неё получился идеальный план отступления. Но это утешение уж слишком расходились с реальностью, чтоб она могла заставить себя на него купиться.
Совладав наконец с собой, Эмри ответила Моррвану и Самойлову, которые к тому моменту уже практически отчаялись вновь увидеть её живой.
И поскольку Гений так и не довёл начатое до конца, ему оставалось лишь одно: успеть на самолёт, который увезёт их с Роулсом из сектора. У этого решения был, конечно, свой минус, а именно оно означало конец свободного мира практически во всех секторах в ближайшие несколько дней. Но что за дело было ему до всего мира? Всё, что его в этот момент интересовало, — не дать Эмри ошибиться.
Только теперь он в полной мере осознал, насколько ненавидит А-17. Человек не должен знать своего будущего, тем более если это будущее уже невозможно изменить. Если б Гений не был наделён этим проклятым предвидением и не имел понятия о том, что будет дальше, он бы, наверно, испытывал безграничную эйфорию. Но увы, будущее было к нему беспощадно.
Роулс не зря занимал свой пост: ему вовсе не нужно было никакое информационное оружие, чтобы заставить других действовать по единственному обозначенному им сценарию. Возможно, его методы управления были примитивны и грубы по сравнению с тем, что могло А-17, но и их всегда хватало для решения текущих задач. И самым остроумным в плане Роулса было то, что реализации этого плана уже ничто не могло помешать, в том числе и смерть самого главы Комитета по этике.
— А ну стой, — Джил с одним из охранников выскочила откуда-то из-за угла и преградила Гению путь. — Куда это ты собрался?
— Послушай, Джил, мне некогда сейчас объяснять, — ответил он, тяжело дыша, — я должен немедленно покинуть сектор.
— В смысле «покинуть»? — она была настолько поражена его наглостью, что не сразу нашла, что на это ответить. — Как это всё понимать?
Гений решил, что убеждать её бесполезно. Бесценное время уходило, а Роулс успел скрыться из виду. Гений отодвинул её и охранника в сторону и, зная, что они уже ничего ему не возразят, продолжил забег до аэродрома, взлётной полосой врезающегося в западную часть внешнего города.
— Что здесь произошло? — Моррван, первым вбежавший в кабинет, остановился как вкопанный, глядя то на Эмри, то на кофейную лужу на полу, то на выбитое окно.
За ним вбежали и остальные эксперты и члены комитета, в том числе те, кто не принимал участия в заговоре, а также Самойлов и человек пять из организации освобождения.
— Ты что, убила Меженова? — спросил Моррван и, подбежав к окну, посмотрел вниз.
— Ага, Мор, именно так я это и сделала: выкинула со второго этажа, — как обычно отпарировала она.
— Да без шуток, что ты с ним сделала? — он повернулся к ней.
Эмри сидела в кресле, оперевшись на одну из ручек спиной и перекинув ноги через вторую.
— Поразила богатством внутреннего мира, — сказала она и рассмеялась. Но больше никого её шутка не рассмешила.
— Не двигайся, — Самойлов навёл на неё автомат, и Эмри тут же сделала серьёзное выражение лица.
— Ты что творишь? — закричал Моррван. — Совсем из ума выжил?
— Что в руке? — всё так же грубо спросил Самойлов, обращаясь к Эмри.
— Так мне не двигаться или как? — поинтересовалась она, но ладонь разжала.
— Но ты же не… — Моррван посмотрел на неё с нескрываемым ужасом.
Эмри вздохнула и, проигнорировав наведённый на неё автомат, пальцами правой руки приподняла волосы, скрывавшие её затылок.
— Я надеюсь, ты, э… не сама её вытащила, — сказал Моррван, ошарашенно рассматривая плоскую стеклянную коробочку с её внешней памятью.
— Я посреди одного из лучших технических отделов мира, Мор. Если б мне пришло в голову причинить необратимый вред собственному здоровью, я придумала бы что-нибудь поинтереснее, — Эмри недовольно посмотрела на Самойлова и его приспешников. — Можно не размахивать передо мной оружием, а? Это что, недостаточное доказательство того, что я не под А-17?
— Я должен был убедиться, — сказал он, убирая автомат.
Она махнула рукой.
— Где Роулс? — спросила Эмри у собравшихся.
— Мы предполагаем, что скоро он должен появиться тут и объясниться с нами, — ответила ей Сонцев. — Он в курсе того, где мы.
Впрочем, Сонцев ошибалась: в этот самый момент самолёт главы Комитета по этике и самого влиятельного политика уже довольно условно свободного мира стоял на взлётной полосе и готовился к вылету во Второй сектор, а сам Роулс, по чистой случайности улизнувший от Джил, занял своё место на борту.
Гению оставалось совсем немного, чему он был несказанно рад: у него больше не осталось сил бежать.
Эмри вышла из кабинета и попросила отыскать для неё Роулса на карте корпорации. Узнав, что это займёт некоторое время, она вернулась к собравшимся, чтобы объявить о своём последнем решении. Решении, которое тяжело ей далось, поскольку требовало от неё поступиться основополагающими принципами комитета. И всё же план по уничтожению информационного оружия нужно было довести до конца.
К огромному разочарованию Гения, он заметил вооружённых людей у входа, к которому направлялся. И судя по всему, они по каким-то причинам не были подвержены действию А-17. Кого они ждали? Уж не его ли? Ему пришлось резко
