– Мама сказала, она не хотела, чтобы он лез под руку… – Иалит осеклась. Матреда была со своими старшими дочерьми, когда те рожали, и гоняла их мужей, но вкратце докладывала им, как идут дела. Однако мужья особо не прогонялись. Они как раз путались под ногами и тем раздражали. Никто из них не исчезал в неизвестном направлении, как Угиэль, бросив все на женщин. Доедала Иалит молча.
Оливема тоже доела. Она хмурилась, сведя темные брови. Волосы цвета воронова крыла выбились из прически и рассыпались по плечам.
– Оливема, – тихо позвала Иалит.
– Что?
– Нефилимы женятся на наших женщинах и порождают с ними детей. А серафимы…
– Они не женятся. И не порождают детей.
– Но они во многом подобны нефилимам.
Оливема устало убрала темные волосы с лица:
– Нет. Я думаю, что это нефилимы когда-то были подобны серафимам.
– Что же их изменило?
– Не знаю.
Иалит подумала про Ариэля с его яркими янтарными глазами и львиной грацией, потом про Иблиса и порадовалась, что убежала от пурпурнокрылого нефилима. Она не желала иметь никаких дел с Иблисом, если он похож на Угиэля, которому было безразлично, жива его жена или умерла. Неужели Угиэль когда-то был таким, как Ариэль? И Иблис тоже?
– Я думаю, что серафимы вольны в любую минуту уйти от нас к звездам, стоит им только захотеть, – сказала Оливема. – А нефилимы не могут. Я так думаю. Больше не могут. Они остаются с нами, но не потому, что сами так решили, а потому, что им некуда деться.
В шатер вошли Ной и Иафет. Руки у них были в виноградном соке, как руки Оливемы недавно были в крови. Иафет обнял жену. Иалит кинулась к отцу:
– Махла родила! Все в порядке!
Ной обнял свое младшее дитя, но как-то отстраненно.
– Отец, ты что, не услышал? – возмутилась Иалит. – Долгие роды Махлы наконец завершились!
– Это хорошо, – медленно проговорил Ной. – Мы волновались.
– Что такое? – спросила Оливема. – Что-то случилось?
Иафет крепче обнял жену.
Ной привлек Иалит к себе:
– Эль изрек. Странные слова.
– Хорошие? – спросила Иалит.
Оливема вопросительно взглянула на Иафета, но тот покачал головой.
– Странные слова, – повторил Ной. – Я не знаю, что с ними делать.
– Порадуйся за Махлу, отец, – не унималась Иалит. – Это были такие тяжелые роды, такие долгие! Если бы не Оли…
– С Махлой все будет в порядке, – вмешалась Оливема. – Она молодая и сильная и быстро поправится.
– Отец, ребенок такой большой! – продолжала Иалит. – Я никогда не видела такого большого младенца! У него темные волосы, как у Махлы, и крохотный носик.
– По крайней мере, это ребенок, – с горечью произнес Ной.
– Ты встревожен, – сказала Оливема.
– Да, пожалуй, встревожен. Эль велел мне сделать странное. Я ничего не понимаю. Грядут великие перемены. Ужасные перемены.
– Иафет… – прошептала Оливема.
– Тссс. Потом.
Несмотря на надежные отцовские объятия, Иалит вздрогнула.
– Но, отец, ведь сейчас мы можем радоваться, потому что Махла благополучно разрешилась от бремени.
Ной продолжал держать дочь в объятиях, прижавшись губами к ее блестящим волосам.
– Мы не устроили свадебный пир для Махлы. Это огорчает Матреду. Я надеялся, что мы сможем устроить свадебный пир для тебя.
– Ну конечно сможете! – воскликнула Иалит. Она подумала про необычную свадьбу Махлы. Она такой свадьбы не хотела. Одна, без родных, без друзей!.. Потом она подумала про близнецов. На свой лад они были такими же чуждыми, как и нефилимы с серафимами, и все-таки они были людьми, целиком и полностью. И она любила их. Иалит прижалась щекой к отцовской груди и потому не увидела выражения его лица.
А Оливема увидела, но прежде чем она успела что-либо сказать, Иафет снова притянул ее к себе и обнял покрепче.
Близнецов разбудило тихое поскуливание. Хиггайон звал их, взобравшись на их груду шкур.
Сэнди открыл глаза:
– В чем дело, Хигги?
Деннис резко, рывком сел:
– Дедушка Ламех?! – Он посмотрел на Хиггайона. – Позвать Ноя?
– Дедушка… – Договорить Сэнди не смог.
Мальчики кинулись к спальному месту старика. Дедушка Ламех дышал тяжело и неглубоко. Деннис протянул было руку к старику, но увидел скарабея. Его захлестнуло облегчение.
– Аднарель, нам нужен Адмаэль! – торопливо проговорил он. – Может, он бы согласился принять облик верблюда? Так мы скорее доберемся до шатра Ноя, чем если я побегу или Сэнди.
Деннис мягко дотронулся до бронзового доспеха скарабея. Тот истончился и исчез под его рукой, и рука Денниса коснулась лишь уголка шкуры-подстилки. Аднарель встал рядом с ними, и полумрак шатра наполнило золотистое сияние.
– Я приведу Адмаэля. А вы пока побудьте с дедушкой Ламехом.
Он кивнул и вышел, движения его были стремительны и плавны.
Сэнди с Деннисом взяли дедушку Ламеха за руки. Руки казались холодными и безжизненными, словно мрамор.
– Аднарель сейчас позовет Адмаэля, – сказал Сэнди. – Мы приведем к вам Ноя, как только сможем.
– Добрые мои мальчики, – выдохнул старик.
Деннис обратил внимание, что дедушке трудно дышать. Он осторожно подсунул руку под маленькое хрупкое тело и помог старику принять сидячее положение. Тот привалился к мальчику, и дыхание его выровнялось.
– Я побуду с вами, дедушка. – Деннис посмотрел на Сэнди и кивнул. Сэнди кивнул в ответ.
– Я могу подождать, – прошептал старик, – пока не угаснут последние звезды.
Вернулся Аднарель. Он опустился на колени рядом с дедушкой Ламехом и осторожно осмотрел его. Потом повернулся к близнецам:
– Адмаэль ждет снаружи. Сильно не гони, Сень, время еще есть.
– Пока обезьяны… – выдохнул дедушка Ламех.
Аднарель улыбнулся:
– Пока обезьяны не захлопают в ладоши и не закричат от радости, приветствуя рассвет.
– Я останусь с дедушкой, – сказал Деннис.
Аднарель кивнул, легонько коснулся плеча Денниса:
– Хорошо. Если я тебе потребуюсь – я здесь.
Его светлый силуэт окутался дымкой, взвихрился туман – и вот уже на ухе Хиггайона заблестел жук-скарабей.
Когда Деннис ехал на белом верблюде из шатра Ноя, он еще был слаб после перенесенного солнечного удара. Сэнди же был здоров и силен, и ему нетрудно было удерживаться на спине верблюда. Его тело быстро приспособилось к неровному ритму. Они пересекли пустыню без помех. На высокой белокаменной скале величественно стоял лев и наблюдал за ними.
Рядом с шатрами Ноя не слышно было ни звука, не считая мирного похрапывания. Сэнди откинул полог большого шатра и крикнул:
– Ной!
Отозвался сонный голос Матреды:
– Кто там?
– Это я, Сэнди! Дедушка Ламех послал меня за Ноем!
– Эль! – раздался низкий голос Ноя. – Я сейчас.
Сэнди стоял снаружи, слушая жужжание ночных насекомых, мешавшееся с храпом, что доносился из шатра Хама и Аны. Он посмотрел на небо, и ему показалось, будто низкие, размытые звезды зовут его, но он не сумел понять, что они пытаются сказать.
Вышел Ной в чистой набедренной повязке.
– С дедушкой сейчас Деннис и Хиггайон, – сказал Сэнди.
Ной кивнул.
– Аднарель сказал, что время еще есть, но если вы поедете на верблюде один, так получится быстрее. Я дойду пешком.
И снова Ной кивнул, принимая предложение. Верблюд подогнул ноги и лег, чтобы Ною не трудно было забираться.
Ной уселся верхом, загрубелые
