Луна скользнула за деревья, чтобы присоединиться ненадолго к своему брату-солнцу. Звезды танцевали на небе свой сложный ритуальный танец. Люди с Дальнего берега Озера смотрели на Гвидира. Его золотая корона исчезла, а с ней и его власть.
Мадог лежал, обнимая Зилл. Он вскрикнул во сне, и из-под опущенных век потекли слезы, и ресницы его намокли, и пока он спал, Зилл прижалась к нему и поцелуями осушила слезы.
– Пойдем, – сказал Гаудиор.
Чарльз Уоллес, моргая, стоял рядом с единорогом.
– Это был сон? – Он посмотрел на темные воды, плещущиеся о берег, и на наклоненный камень. Никого не было.
Гаудиор выдул серебристые пузырьки, пузырьки отскочили от его бороды.
– Ты был Внутри Мадога. На этот раз – глубоко Внутри.
– Мадог, сын Оуайна, короля Гвиннеда… Тот самый Мадог из книги. Ведь возникала же раз за разом теория о том, что валлийские мореплаватели побывали здесь раньше Лейфа Эрикссона… Что-то насчет индейцев с синими или серыми глазами…
– Уж тебе-то следовало бы знать, – упрекнул его Гаудиор. – Ты был Внутри Мадога.
– Не могло же все это быть реальным!
– В те дни реальность была иной, – сказал Гаудиор. – Для Мадога это было реально.
– И огонь из цветов тоже?
– Розы часто горят. Это самое очищающее пламя из всех.
– А то видение… Ну то, что Мадог увидел в воде, – это была какая-то разновидность Отражения?
Рог Гаудиора замерцал.
– Гвидир принял сторону зла и потому был открыт для Отражений эхтров.
– Так тот кошмарный младенец был отражением, которое эхтры хотят сделать сбывшимся?
– Насчет Отражений я никогда не могу быть уверен полностью, – признался Гаудиор.
– А еще там был другой ребенок… – Чарльз Уоллес прикрыл глаза, пытаясь почетче представить то видение. – Синеглазый ребенок, ответ на молитву, которому суждено принести мир. Так, значит, и он не менее возможен?
– Это все очень запутанно, – Гаудиор встряхнул гривой, – потому что мы с тобой движемся в разных измерениях.
Чарльз Уоллес потер лоб, как тогда, в комнате у Мег.
– Это все есть где-то в книге. Почему мне как будто что-то не дает вспомнить ее?
Единорог не ответил.
– Книга против войны, книга с легендой про Мадога и Гвидира, приплывших из Уэльса в эти земли… Что же еще там было? Не могу вспомнить…
– Не бери в голову, – посоветовал Гаудиор.
Чарльз Уоллес прислонился к единорогу, прижался лбом к серебристой шкуре и принялся размышлять вслух:
– Нам известно лишь, что валлийский принц по имени Мадог приплыл в Новый Свет со своим братом Гвидиром и что этот Мадог женился на Зилл из народа Ветра. Гаудиор, а если во время пребывания Внутри Мадога я, сам того не зная, поделился с ним этим Словом, это изменит Могло-Бы-Быть?
– Это все очень сложно… – неуверенно протянул единорог.
– Или… Может, Мадог сам знал это Слово? Но откуда, оно ведь пришло из Ирландии, от святого Патрика…
Гаудиор вскинул голову и растянул уголки темно-серебряных губ в свирепой гримасе, оскалив внушительные зубы. Но затем он лишь открыл рот и стал пить ветер, словно утолял ужасную жажду.
Чарльз Уоллес огляделся. Все вокруг подернулось рябью, как вода в той лужице с видениями на берегу. Озеро стало уменьшаться, и в конце концов оказалось, что он смотрит на зимнюю долину, и камень не был больше немного наклоненной плитой, а снова сделался прежним плоским звездным валуном, покрытым тонкой коркой смерзшегося снега.
Гаудиор опустил голову и потрогал ветер губами:
– Гвидир не остался с народом из-за Озера.
– Вот уж неудивительно. Но как ты узнал?
Гаудиор приподнял густые брови:
– Я только что говорил с ветром. Гвидир ушел с берегов озера с позором. Он двинулся на юг и в конце концов очутился в Южной Америке.
Чарльз Уоллес хлопнул себя по лбу:
– Именно! Это и было в книге! Гвидир ушел в Патагонию. А Веспуджия – часть Патагонии. И там еще говорилось о чем-то, что потеряно и что нужно найти, но что же это было? Я почти вспомнил – а потом словно кто-то захлопнул дверь моей памяти!
Гаудиор фыркнул:
– Наверное, эхтры. Они стараются заблокировать все, что может стать ключом к Могло-Бы-Быть, которое они хотят от тебя скрыть.
Чарльз Уоллес кивнул.
– Бешеный Пес Бранзилльо родился в Веспуджии. Но сюда, где мы сейчас стоим, пришел Мадог, и женился на Зилл, и заставил розы гореть, чтобы добиться мира. Что сталось с народом Ветра? Где они теперь?
– Они любили мир, – резко бросил Гаудиор. – Ваша планета не миндальничает с теми, кто любит мир.
Чарльз Уоллес сел на камень, тонкий слой снега захрустел под ним. Он положил голову на колени.
– Думаю, я должен найти то, что связывает Уэльс с Веспуджией, а Мадога – с Бешеным Псом Бранзилльо.
Мег пошевелилась и открыла глаза. Ее рука лежала на спине Ананды.
– Ну и сон, Фортинбрас, – пробормотала она. – Какой странный сон!
Она перевела сонный взгляд на часы – и сон тут же слетел с нее.
– Ананда! Я было приняла тебя за Форта! И это ведь был не сон, да? Это было вникание, но не такое отчетливое, как в тот раз, когда Чарльз Уоллес был Внутри Харселса. С Мадогом он был глубже, вот и мне пришлось зарываться глубже, чтобы достичь вникания. А Чарльз хотел, чтобы я что-то разузнала для него, но что?
Мег запустила пальцы в волосы, крепко зажмурилась и сосредоточилась, прижав вторую руку к Ананде.
– Что-то про озеро… про горящие розы… и про схватку двух братьев… да… и про Бешеного Пса Бранзилльо и Уэльс. Точно! Он хотел, чтобы я выяснила, какая связь между Бешеным Псом Бранзилльо и Уэльсом! Что-то мне не верится, что она вообще есть.
Мег прислушалась к звукам, нарушающим безмолвие ночи – таким знакомым, что они уже сами сделались частью ночной тишины. Старый дом успокаивающе поскрипывал.
– Вряд ли сегодня кто-то спит. Только не в эту ночь. А Сэнди любит историю. Пойду спрошу у него.
Она встала с кровати, сунула ноги в меховые шлепанцы и направилась вниз. Из-под двери комнаты близнецов виднелась полоска света, и Мег постучалась.
– Ты чего вскочила, сестренка? – спросил Деннис. – Тебе нужно спать.
– И тебе, док. А не сплю я по той же причине, что и ты.
– Я часто занимаюсь допоздна, – сказал Деннис. – Чем тебе помочь?
– Что ты знаешь про Веспуджию?
– С такой прической ты выглядишь лет на пятнадцать, – сказал Деннис.
– Я взрослая замужняя женщина. Ну так что насчет Веспуджии?
– Я как раз читаю про нее в энциклопедии, – сказал Сэнди. – Это часть Патагонии. Где-то между Аргентиной и Чили.
– Бранзилльо родился там?
– Да.
– Кто колонизировал Веспуджию?
– Как обычно, сборная солянка. Испанцы, немного англичан и сколько-то народу из Уэльса, еще в те времена, когда она все еще была частью Патагонии.
Мадог из Уэльса.
– А Уэльс – это когда было? – осторожно спросила Мег.
– Существует легенда, что какие-то валлийцы приплыли в Северную Америку еще даже до Лейфа Эрикссона и что один из них отправился
