– Чье будущее? – спросил Бран.
Геддер оценивающе взглянул на процветающее поселение:
– Наше.
А Зиллье приходила и с обожанием смотрела на Брана, Зиллье, такая похожая и такая непохожая на Зиллу.
Подожди, брат! Дождись Зиллу! Не доверяй Геддеру…
Мэттью резко пробудился, потому что ему принесли ужин. Он съел несколько кусочков, отодвинул поднос и снова провалился в сон.
Он ощущал веспуджийскую жару, согревающую его продрогшие кости.
Бран, если бы я только мог приехать с Зиллой!..
Снова Геддер. Геддер на своем излюбленном месте на краю утеса, глядящий вниз на поселение – поселение, которое он хочет сделать своим.
Кто-то с ним. Не Бран. Рич.
Ссора. Ссора за Гвен, за поселение. Ссора на краю скалы.
Опасность.
Мэттью, не открывая глаз, беспокойно зашевелился на диване. Мальчик был там, этот ребенок из другого времени, и тормошил его: «Мэттью, ты должен помочь Ричу. Пожалуйста!..»
Когда-то, давным-давно, мужчины не ссорились так, когда утренние звезды пели вместе и дети кричали от радости…
Но настал диссонанс.
Мадог и Гвидир сошлись в схватке.
Геддер и Рич.
Рич, берегись! У Геддера нож!
Рич увидел, увидел вовремя, перехватил руку с ножом, выкрутил, и нож упал. Геддер потянулся за ним, рыча от гнева, потянулся за ножом, потерял равновесие и упал – упал следом за ножом с утеса, упал, упал…
Зиллье закричала и никак не могла остановиться.
Мэттью ждал нового письма от Брана, но его не было до тех самых пор, пока кусты сирени не покрылись цветами.
Дражайший мой брат!
Зилла здесь, наконец-то она здесь, но сердце мое добралось до поселения в час смятения и скорби. Гвен плачет и никак не может перестать. Зиллье больше не льет слезы, но глаза ее полны боли. Геддер мертв. Его убил Рич – непреднамеренно. Геддер затеял ссору и выхватил нож. Рич отнял у него нож, а Геддер, кинувшись за ним, потерял равновесие, упал со скалы и расшибся насмерть. Это был несчастный случай. Рича никто не винит, даже Зиллье. Но Рич решил, что не может оставаться здесь с нами, раз на его руках кровь.
Прекратится ли это когда-нибудь – когда брат идет на брата? Геддер желал власти, и я не могу сожалеть о его смерти – лишь о его жизни, с ее непомерным вожделением и гордыней. Почему Гвен плачет? Боюсь, она и сама не знает. «Я тоскую по дому, – твердит она. – Я хочу домой». И поэтому Рич повезет ее домой. А что будет дальше – кто знает?
Гвидир сражался с Мадогом и проиграл, и битва продолжилась через Геддера. Брат против брата.
И корабль, доставивший Зиллу, унес Гвен и Рича в Северную Америку, к ландышам и сирени, к Мерионету и магазину, и папа наконец получит себе партнера, и магазин будет принадлежать Мэддоку и Лаукаю.
О Зилла, моя Зилла!
Повелители пламенных роз лепестков,Повелители музыки, песен эфира,Синь исправит ошибку минувших веков,Хоть дорога темна и ведет далеко,Синева воссияет любовью над миром.Приступ кашля выдернул Мэттью из сна, оторвав его от Веспуджии, от Брана и Зиллы.
– Гвен… – с трудом выдохнул он, – Рич… Не могу ждать, простите…
И он снова зашелся в кашле, а когда приступ прекратился, не осталось ничего, кроме агонии. Спина взорвалась болью, и комната стала темнеть, и зловоние, напоминающее загнившие цветы, задушило его. В ослепительном пламени не осталось больше ни света, ни тепла…
– Мэттью! – Мег открыла глаза.
Оказалось, что она выкрикнула это имя вслух. Потревоженный котенок спрыгнул с кровати. Ананда не пошевелилась.
– Что случилось? Что сталось с Мэттом? Что с Чарльзом Уоллесом? С ним все в порядке?
«Странно, – подумала она, – вникание с Мэттью было отчетливее, чем со всеми остальными со времени Харселса. Возможно, потому, что Мэттью и Бран тоже владели вниканием».
Мег потянулась к Чарльзу Уоллесу, но ощутила лишь отсутствие. Точно так же ей не удалось и почувствовать Гаудиора. Когда Чарльз Уоллес возвращался из Внутри, она всегда могла увидеть и его, и единорога.
– Спущусь-ка я вниз, – громко сказала Мег и сунула ноги в шлепанцы.
Ананда последовала за ней на лестницу и наступила на седьмую ступеньку. Ступенька громко заскрипела, и собака испуганно взвизгнула. За ними тихо ступал котенок; он был таким легоньким, что седьмая ступенька лишь едва слышно вздохнула.
В кухонном очаге горел огонь, чайник начинал закипать. Все выглядело теплым, уютным и нормальным, не считая миссис О’Киф в кресле-качалке. Котенок подошел к ней, запрыгнул на колени и замурлыкал, выпуская острые коготочки.
– Чарльз Уоллес еще не вернулся? – спросила Мег.
– Еще нет. Ты как себя чувствуешь, Мег? – спросила мать.
– Нормально.
– Ты что-то бледная.
– Может, я приму предложение Сэнди и Денниса насчет бульона, если оно еще в силе.
– Конечно, сестренка, – сказал Сэнди. – Сейчас сделаю. Куриный или говяжий?
– По пол-ложки каждого и капельку лимонного сока. – Мег посмотрела на близнецов с новым пониманием. Может, Чарльз Уоллес был ей ближе близнецов, потому что они близнецы и им хватало друг друга? Мег взглянула на телефон, потом на свекровь. – Ма… Биззи, вы помните Зиллу?
Миссис О’Киф посмотрела на Мег, кивнула, покачала головой, закрыла глаза.
– Ма, Зилла действительно уехала в Веспуджию, ведь так? – Мег смотрела на старую женщину, отчаянно желая подтверждения.
Миссис О’Киф обхватила себя руками и принялась раскачиваться:
– Я забыла. Забыла.
Миссис Мёрри обеспокоенно посмотрела на дочь:
– Что такое, Мег?
– Это очень важно – кто был в предках у Бранзилльо.
Сэнди вручил Мег чашку, над которой поднимался пар:
– Сестренка, прошлое произошло. Если мы и будем знать, кто предки Бранзилльо, это ничего не изменит.
– Было время, когда это еще не произошло, – попыталась объяснить Мег, хоть и осознавала, как странно звучат ее слова. – Это Могло-Бы-Быть, которое Чарльз Уоллес должен был изменить, и я думаю, ему это удалось. Именно это Ма О’Киф поручила ему, когда дала ему Слово.
– Хватит болтать! – Миссис О’Киф вдруг резко поднялась с кресла. – Отведите меня к Чаку. Быстро. Пока не стало слишком поздно.
Глава двенадцатая
Встанет эта мощь стеной между силой тьмы и мной!
Они бежали, топоча по замерзшей земле, что хрустела у них под ногами, – Мег, и близнецы, и миссис О’Киф. Они бежали через заиндевелую лужайку и через проходы между елками близнецов к каменной стене.
Мег подала руку миссис О’Киф и помогла ей перебраться через невысокую стену. А потом, не выпуская руки свекрови, потянула ее за собой, по тропинке, мимо двух больших камней, оставленных ледником, к звездному валуну.
Чарльз Уоллес лежал на камне с закрытыми глазами, бледный как смерть.
– Биззи! – закричала Мег. – Слово! Скорее!
Миссис О’Киф тяжело дышала, держась за бок.
– Со мной… – выдохнула она. – Бабушка…
Деннис опустился на колени рядом с камнем, склонился над Чарльзом Уоллесом, нащупывая пульс.
– Призываю с Чаком днесь, – задыхаясь, выговорила миссис О’Киф, и Мег подхватила чистым и сильным голосом:
Всю святую мощь Небес,Солнце – светоч наш дневной,Снег, слепящий белизной,Пламень, властный греть и жечь,Молнию – разящий меч,Ветер, чей так скор полет,Море – бездну темных вод,Скалы, чьи отвесны
