Некрасивая коллизия, вызванная вредительскими реформами, привела к изрядному бардаку. Из-за чего уже через два десятилетия после начала внедрения института помещиков, пришлось фиксировать регламентацию – когда и на каких условиях крестьяне могут уйти от помещика. Что было отражено в судебнике Ивана III в 1497 году. Сущая дикость для более ранних времен! Там-то, конечно, еще со времен Русской правды существовали ранние формы крепостной зависимости – закупы, холопы и прочие. Но массового характера закабаления не было и крестьянское большинство было лично свободным. А тут такая «радость».
Иными словами, социальная прослойка поместного ополчения - помещиков была изначально создана на материальной базе крепостничества. И дальше было только хуже. Последующие монархи, стремясь укрепить свое положение среди помещиков, не только подтверждали, но и расширяли их полномочия в этом плане. Апогей был достигнут, правда, только к правлению Екатерины II. Однако и в горд реформы - в 1606-ом на Руси была далеко не малина в этом плане…
Помещики поначалу поддержали реформу, проведенную Дмитрием на Земском соборе. Ну а что? Подали то ее правильно. Они были твердо уверены, что эти нововведения отстаивают, прежде всего их интересы и именно им облегчают путь на верх. Отмена крепостного права и любых форм личной зависимости на фоне куда более крупномасштабных изменений попросту потерялась. Одна беда - помещикам нужно было как-то вести хозяйства на местах. Вот – год помыкались и очень сильно разочаровались. Ведь получалось, что Дмитрий выбил у них из-под ног кормовую базу. Как они дальше дела вести будут?
А тут Герай нарисовался. Конечно, он был басурманином. Но и что с того? Главное – бояре божились, что Тохтамыш вернет все, как было в старине. Ну, разумеется, по той, которая удобна им, а не той, что была на самом деле. Возвращение крепостного права и внутренних таможен очень сильно должно было укрепить дворян и бояр. Так почему нет? В конце концов, Герай шел не просто грабить, а завоевывать.
Вот нарыв и прорвало.
С одной стороны – плохо.
С другой стороны – Дмитрий был доволен. Предатели очень ярко проявили себя и развязали ему руки в вопросах их зачистки. Кто теперь выступит в защиту? Пожалуй, даже Патриарх не рискнет…
Глава 4
17 декабря 1607 года, река Лопасня
Утро.
Небольшая речка с пологими берегами и крепким льдом. Казалось бы – бери да форсируй. Однако леса мешали нормально подойти во многих местах. Оставляя всего несколько удобных мест. И вот у самого подходящего, прямо в поле и встал легион. А на той стороне накапливались силы противника. Первые отряды сходу проскочили по льду и, попав под картечь, поспешно отступили и больше не лезли…
Оборонительные порядки легиона опирались на полевые укрепления, возведенные из фургонов. В отличие от классического вагенбурга Дмитрий выстроил целую систему из люнетов и флешей . Не грунтовых. Временных. Фургоны скреплялись. Частично разбирались так, чтобы, встав в полный рост, можно было бить из ружей поверх бортов. А просвет между землей и фургоном, а также внешний периметр был обложен снегом. Его легионеры пол дня собирали, благо, что подошли к реке к обеду 16 декабря. Выложили знатно, и облили водой в ночь. Ядра такие поделки не выдержат, конечно, а вот штурмующей пехоте проблем создадут.
Почему так? Почему не редут?
Из-за необходимости реализовать преимущество в стрелковом оружие и артиллерии. Если собрать эрзац редут из повозок, то пушки на него не выкатишь. Только с ружей бить. А в выбранном Дмитрием варианте три недурственно разнесенных пояса «уголков» обеспечивали очень приличную площадь фронта и целые аллеи для работы артиллерии картечью. Впрочем, ударам гранатами это тоже не мешало.
В центе укреплений была устроена небольшая наблюдательная площадка из тех же самых снежных шаров. Не самая надежная вещь. Но метров на пять она позволяла взобраться и озирать оттуда все окрестности.
Последним же фортификационным элементов обороны стали испанские рогатки, выставленные в проходах. Конструкция простейшая. В разобранном виде – очень компактно едет в фургоне. В собранном – неприятное препятствие для кавалерии и пехоты. Да и собирается очень быстро, как и легко переносится по полю парой бойцов. Очень удобно.
В центре укрепления разместились гусары и резерв из батальона тяжелой пехоты и батальона линейной. Причем кавалеристы спешились, чтобы лучше контролировать своих лошадей, ибо обстановка грозила быть довольно напряженной. Там же разместились и тыловые части.
Остальные линейные батальоны и егеря заняли стрелковые позиции вдоль куртины эрзац укреплений.
Шесть 12-фунтовых «Единорогов» были собраны в батарею, приготовившуюся вести контрбатарейную борьбу. Император помнил о том, что Герай удачно применил османскую артиллерию для разгрома полевых укреплений стрельцов. Поэтому решил сосредоточить на них огонь своей полевой батареи, благо, что била она заметно дальше. Да, не так уж и точно, однако картечные гранаты должны были этот вопрос в какой-то мере решить. Как и значительно более высокая скорострельность. 3-фунтовые «Единороги» оказались распределены батареями и полубатареями по всему фронту обороны более-менее равномерно.
Рейтары же курсировали в разъездах, осуществляя рекогносцировку и оперативную разведку.
Но Герай не спешил.
Его войско стягивалось и стягивалось.
Выкатили орудия – все семь десятков своих, да обе батареи 3-фунтовых «Единорогов». Пока для демонстрации.
Татары крымские и астраханские, ногаи, черкесы, казаки донские, волжские и уральские, османы, мятежные помещики и прочие. Здесь были все. Странно что с Днепра казаки не подтянулись. Не успели, наверное, или заняты чем. Да и казанских татар не видно. По стягам, во всяком случае.
Понять численность этого войска было очень сложно, ибо оно постоянно находилось в движении. Наверное, какой-то порядок там, безусловно, был. Но Дмитрию казалось, что оно просто кишело природным, первозданным хаосом…
Но вот какое-то осмысленное действие.
Вперед выехал десяток всадников, направившись к укреплениям.
Император взглянул на них в зрительную трубу и криво усмехнулся. Знакомые все лица – это были его бояре или те, кто был им незадолго до его восшествия на престол. Исключая тех, что уехали в геологоразведку в Пермь, после падения их проекта по присоединению Новгорода к Швеции. А тут ехали все самые родовитые и
