Но тогда зачем учитель меня сюда прислал?
Вряд ли он мог допустить, чтобы его именитые предки оказались похоронены в столь невзрачном месте. А если и так, то их прах давно перенесли фамильную усыпальницу, из чего следовало заключить, что родичей в письме он упомянул лишь для красного словца.
Остаются сами могилы и то, что могло быть в них захоронено.
Вернувшись ко входу, я окинул задумчивым взглядом ровные ряды надгробий, образующие один гигантский прямоугольник, но на каждом стояла лишь дата смерти и виднелось всего одно имя. Ни номеров. Ни оград. Ни меток. Ни единого признака, что кого-то из усопших в ближайшие годы навещали. Расстояние между холмикам тоже было примерно одинаковым. Но ни один из них не был как — то помечен. И ни над одним темная сторона не изменила свой цвет.
Хм. А может, говоря об оплате, наставник имел в виду не собственно деньги, а число монет, которые могли соответствовать номеру могилы?
Я торопливо порылся в памяти.
Из всех наличных денег, что он мне оставил, монеты были лишь в сундуке, который я открыл несколько месяцев назад. Тридцать девять золотых, четырнадцать серебряных и… кажется, восемь медяшек?
Хм. Номер вертикального ряда, номер горизонтального ряда и порядковый номер могилы? Но если так, то искать следует слева или справа от центральной дорожки? А считать могилы надо от входа или от дальней части ограды?
«Плату оставь у входа…»
Ладно, попробуем посчитать от ворот.
Недолго поразмыслив, я дошел до тридцать девятого ряда и, остановившись между двумя параллельно стоящими надгробиями, снова огляделся. Вскоре обнаружил, что надпись на левом покрыта грязно-желтым налетом, который наверняка был когда-то похож на золотой, и решительно сошел с дорожки влево, отсчитывая про себя горизонтальные ряды.
Вот и четырнадцатый.
И снова: направо или налево?
Уже приблизительно догадываясь, что именно искать, я стряхнул с заплесневевших плит паутину и довольно кивнул: направо. После чего добросовестно прошагал мимо семи одинаково древних холмиков и, остановившись перед восьмым, вопросительно приподнял одну бровь.
Что дальше?
С виду могила выглядела совершенно обычно, и признаков того, что внутри лежал кто — то из рода Рэйшей, на ней, разумеется, не было. Начертанное… вернее, грубо выдолбленное в камне имя принадлежало некоему Принстону Уолшу, о котором я никогда прежде не слышал.
Являлся ли он магом, купцом или простым работягой… обо всем этом надгробная плита не сообщала. Нo мужик был явно непростым, раз уж о нем упомянул наставник, хотя помер господин Уолш лет этак за триста до моего рождения. Нo вот что меня по — настоящему заинтересовало, так это небольшая круглая выбоина, расположенная под датой смерти. С виду самая обычная… ну мало ли, могильщики повредили, пока устанавливали. Или отскочивший камень царапнул во время транспортировки. Вот только на темной стороне эта выбоина имела слишком уж правильные края и больше всего походила на…
Я задумчиво потер нагревшийся под перчаткой перстень. А затем постучал по нему костяшкой указательного пальца и позвал:
— Наро-о-од! Просыпайтесь. Для вас появилась работа.
* * *— Ну наконец-то… опомнился! — ворчливо заявил Грем, проворно выпорхнув наружу. — Неделю были никому не нужны, а тут нате вам, понадобились! Что, нельзя было хоть разок на прогулку выпустить по дороге?!
— Помолчи, — сурово велела леди Камия, появляясь на свет следом за стариком. — Если бы ты не орал полночи накануне отъезда и не пытался всунуть в мешок сразу все книги из схрона, нас бы тут не заперли так надолго… Арт, дорогой, как у тебя дела?
— Мы что, уже в столице? — недоверчиво поинтересовался Жук, высунув из перстня вихрастую голову и с любопытством повертев ею в разные стороны. — Да, это точно не Верль. Арт, а почему ты опять привел нас на кладбище?
Я усмехнулся.
— Судьба такая у магов Смерти — время от времени прогуливаться именно по таким местам. Мне надо, что бы вы здесь осмотрелись.
— Что ищем? — деловито осведомилась леди, одним махом взлетев на недосягаемую для меня высоту.
— Все непонятное и необычное: магические метки, символы, руны… и еще — родственников некоего Принстона Уолша, которые, возможно, похоронены поблизости.
Жук, окончательно выбравшись из перстня, переглянулся с Камией и бодро отрапортовал:
— Будет сделано.
А когда они умчались, я повернулся к демонстративно дующемуся Грему, который перед отъездом из Верля и впрямь успел устроить мне веселый вечерок с криками, воплями, а также швырянием древних фолиантов, и вполголоса уронил:
— Нужна твоя помощь. Взгляни-ка на надгробие. Хочу знать, что ты по этому поводу думаешь.
Старик, словно и не дулся только что, встрепенулся и, прекратив изображать оскорбленную невинность, хитро прищурился. Но понял, что я не впечатлился его ужимками, настроился на работу и оперативно облетел подозрительное надгробие.
— Хм… — задумчиво выдал он, едва ли не носом ткнувшись в заплесневелый, местами потрескавшийся и выщербленный с одного краю камень. — Материал старый. Судя по цвету, основу взяли не из местных штолен — в здешних краях камень не такой пористый. Но надписи относительно свежие. Я бы дал им от силы лет сорок-пятьдесят. Причем сделали их поверх более старых насечек, так что насчет Принстона Уолша можешь забыть.
— Подделка? — нахмурился я.
Грем, внимательно изучив камень с другой сторону, качнул головой.
— Нет. Надгробие настоящее. Только имя на нем чужое, и я не могу сказать, кого здесь похоронили на самом деле.
— Так. А что насчет выбоины?
— О-о, — уважительно протянул призрак. — Тут ты прав — это действительно интересная штука. Но чтобы понять, кто и зачем ее сделал, тебе понадобится ключ.
— Перстень, я надеюсь, для
