– Я проникну в Безблохий дом, – сказал Кит. – И проверну трюк, который спасет наш переулок.
– Исключительно сам?
– Исключительно сам.
Эйни покачала головой:
– Может, ты и великий плут. Но все-таки ты простак.
Она сгребла свою жилеточку и потопала к двери, одеваясь на ходу.
– Эйни, погоди! – окликнул ее Кит.
Крыска протянула вверх лапки, и нетопыри подняли ее в небо.
– Эйни! – закричал Кит. – Не злись на меня! Я пытаюсь защитить тебя!
Она не ответила, и он остался один.
С друзьями так сложно. Она злится на него потому, что он не хочет, чтобы она пострадала? Где тут логика?
Кит покачал головой, закрыл дверь и снял курточку. Сейчас не до переживаний из-за Эйни. Его ждет работа.
Пора выходить на дело.
Глава девятнадцатая
Енот в тылу врага
Солнце село, и лунный диск залил город молочным светом. Кит прошмыгнул через улицу и побежал к ближайшему дому, куда, надо думать, енотам путь заказан.
Поводок волочился за ним, как сдувшаяся змея. От ошейника шея чесалась, ужасно хотелось его сорвать. Безблохие прекрасно себя чувствуют в ошейниках, а ему надо было притвориться одним из них. Кит добрался до ступенек, поднимавшихся от тротуара к высокой синей двери. На ней красовался блестящий металлический молоток и крохотная дырочка над ним, в которую Люди выглядывали.
Взбираясь по ступенькам, Кит думал, как мало он на самом деле знает о Людях и их питомцах, но насколько его замысел зависит от того, как они себя поведут. Он поймал себя на желании посоветоваться с дядюшкой. Опасность пугает куда меньше, когда в конце кто-то ждет тебя дома.
Но у него дома было пусто, и если он хочет иметь дом, куда можно вернуться, он должен оставаться храбрым.
– Быстролап он, и силен, и бесстрашен, и умен, – прошептал он про себя, – друг в беде любому он.
Он встал на задние лапы, вытянул верхние как можно выше и как можно громче поскребся в дверь. Тишина. Он снова поскребся, чтобы внутри его обязательно услышали.
И тут разразился лай.
– КТО ТАМ? ТАМ КТО-ТО ЕСТЬ! ОТКРОЙТЕ ДВЕРЬ, ОТКРОЙТЕ ДВЕРЬ, ОТКРОЙТЕ ДВЕРЬ! – заливался пес внутри.
Кит слышал, как Люди что-то сказали, и лай прекратился. Дверь распахнулась, и один из гигантов-Людей принялся озираться поверх Китовой головы. Человек что-то сказал, опустил взгляд и едва не выпрыгнул из своей лысой шкуры при виде Кита. Енот моментально скорчил самую умильную рожицу и поднял в лапках поводок.
– Я потерялся, – сказал он. – Я потерял своих Людей.
Разумеется, Люди на его языке не говорили, как и он не говорил на людском. Кит решил издавать все печальные звуки, какие придут на ум, одновременно пихая поводок в руки Человеку. Поводок содержал в себе послание. Поводок был его мольбой. Человек должен был поверить поводку, или Кит ни за что не попадет в дом. Как ни хотелось ему сорвать ошейник и выбросить в грязь поводок, выразив свою свободу могучим рыком, сделать этого он не мог.
Кит продолжал показывать Человеку поводок. Это и было Околпачиванием. Человек должен был в него поверить. К двери, что-то говоря, подошел еще один Человек, но при виде Кита резко умолк.
– Пожалуйста, – снова произнес Кит с такой печалью и отчаянием в голосе, что и сам почти поверил в собственную ложь. Даже слезу выжал. То были крокодиловы слезы.
Крокодилы обожают вкусную еду и плачут, только когда едят особенно деликатесную жертву. Отсюда и поговорка про крокодиловы слезы.
Кит понимал: чтобы его жертвы пустили его внутрь, придется плакать вдвое убедительнее, чем всем крокодилам, вместе взятым.
– Я потерял своих Людей! – завывал он. – Смотрите! Они уронили мой поводок. Это мой поводок, который мои Люди надели на меня. Пожалуйста, помогите. О, горе мне! Я потерявшийся Безблохий домашний питомец, которому нужна ваша помощь! Пожалуйста-препожалуйста, пустите меня внутрь, в безопасное место! Там снаружи дикие звери, они меня съедят! Пожалуйста, о пожалуйста-пожалуйста!
Из-за людских ног выглянул пес и при виде Кита зарычал. В его раскатистом рыке читалась смертельная угроза.
– Ты! – гулко рявкнул пес. – Ты-то что здесь делаешь?
– Привет, Титус. Давненько не виделись, – сказал Кит изящной серебристой собачке, миниатюрному борзому, в прошлом предводителю Безблохих, когда те затеяли стереть с лица земли Вывихнутый переулок. Именно этот пес послал убийцу за Эйни, именно этот пес с удовольствием понаблюдал бы, как все до последнего крысы и еноты в мире исчезают навсегда.
Именно на этом псе строился весь Китов план.
Титус в ярости с бешеным лаем бросился на Кита:
– Я разорву тебя на куски, ты, грязный помоечный негодяй!
Кит поморщился и увернулся, едва не скатившись по ступенькам обратно на улицу. Он свернулся клубком, прикрыв голову лапами, и дрожал от страха. Дрожал так, чтобы Люди видели, как он дрожит, параллельно приготовившись почувствовать на своей шкуре зубы Титуса.
Но тот так и не укусил. Кит глянул между черных пальцев и увидел, что один из Людей держит пса за ошейник и выговаривает ему.
Кит спрятал улыбку и вернулся к мольбам.
– Пожалуйста, защитите меня от своей собаки! – вскричал он. – Я ведь и сам всего лишь потерявшийся Безблохий.
– Ай, заткнись, Кит! – пролаял Титус. – Кормильцы не понимают ни слова из звериных речей. Что за игру ты тут затеял?
– Сделай так, чтобы они меня впустили, – ответил Кит. – Тогда объясню.
– Я не могу заставить своих Кормильцев что-то делать, – возразил Титус. – Только кормить меня… и расчесывать. И выгуливать меня, и играть со мной, и убирать мои какашки… и… ну не могу я заставить их впустить тебя внутрь! Не буду!
– Вижу, – вздохнул Кит. – Полагаю, вы, Безблохие, действительно такие беспомощные, какими кажетесь. Неудивительно, что мы так легко победили вас при последней встрече.
Титус зарычал:
– Мы не побеждены! Мы согласились на перемирие. Кормильцы – или Люди, как ты их называешь, – и их дома принадлежат нам, а тот грязный проулок – вам. Но теперь ты пришел сюда! Ты нарушаешь наше перемирие, и я созываю совет. Когда мы закончим, даже голубю нечего будет поклевать на твоих костях!
– Сильные слова для щеночка, чьи передние лапки едва до земли достают, – заметил Кит.
Титус только тогда заметил, что Человек так жестко его удерживает, что передняя часть тела у собаки оторвалась от земли и передние лапы молотили по воздуху.
Он перестал вырываться и дал поставить себя обратно на пол. Однако Человек по-прежнему держал его за ошейник. Люди разговаривали между собой, указывая вниз на Кита, и еще разговаривали. Он по-прежнему не был уверен, что его пустят в дом.
– Они думают, у тебя пенная лихорадка, – вредничал Титус.
– Ты их понимаешь?
– Я знаю несколько слов на их языке, – похвастался пес.
– А они тебя понимают?
– Ха! Никто из зверей не умеет с ними разговаривать. А они научились не понимать нас. Но одно они все знают четко – разницу
