Джек знал код домофона. Мне нельзя было проникнуть в его мир без взлома, а ему в мой, оказывается, можно.
Он оперся ладонями на кухонный стол.
– Что… – я заговорила первая.
– Что ты делаешь? – перебил меня он.
Он выглядел большим, внушительным, стоя у меня в кухне. Я себе представила следующий заголовок о нем: «Беременная женщина найдена…»
Нет. Я мотнула головой. Он никогда меня пальцем не тронет. Но почему у меня такая уверенность?
– Чего ты хочешь? – спросила я, невольно оглянувшись.
Он слишком быстро приехал, так что я не могла хоть как-то прибраться. Я надеялась, что он не заметит. Подумаешь, валяются какие-то бумаги. Но я посмотрела на все его глазами и испугалась.
Разбросанные повсюду страницы. Окно входа в его почтовый ящик у меня на ноутбуке.
– Рейч? – позвал он.
Сделал несколько шагов в комнату, опустился на ковер, как археолог, собирающийся достать нечто исторически важное. В его жестах сквозила скрытая ярость, и меня она заворожила.
Джек посмотрел на меня, и наши взгляды пересеклись.
– Ты в мою почту влезла? – спросил он и тут обратил внимание на протоколы суда. Он протянул руку, взял растрепанные, захватанные страницы.
– Это что… какое-то досье? – Джек резко выпрямился и в упор посмотрел на меня. – Что это? – повторил он вопрос.
При виде этих страниц в его руках злость во мне вспыхнула с новой силой. Он вот так же на меня смотрел, раз за разом, и врал. Он же все запланировал, но не считал уместным мне это рассказать.
– Ты же, черт возьми, заманил этих взломщиков, – процедила я. – Ты на них ловушки расставил.
Глаза у него округлились.
– И ты мне ничего не говорил, – продолжала я, занимая агрессивно-оборонительную позицию. – Ты ничего не объяснял.
– Так это… мой процесс?
Джек снова посмотрел на страницы.
Ну, конечно же, он не понял сразу. Страницы какого-то неразборчивого перекрестного допроса. Наверное, он ни разу не видел его в записи.
– Да, – я уже его не боялась. Злость придала мне смелости.
– Где ты…
К моему удивлению, Джек был сбит с толку – я заполучила протокол в руки, заказала у него за спиной. И с полным правом.
Теперь мне придется жить с тем фактом, что я на это способна. Как и Джек живет. Странно и жутко, как складываются обстоятельства. Я заморгала. Неужто всего минуту назад я считала оправданным взламывать почту своего бойфренда? Сама себя не узнавала – до чего же я опустилась.
– Я его заказала. Скажи, что случилось с этими парнями, Джек?
– Ты входила в мою почту? Гугл показал… я увидел IP-адрес нового входа. Там был идентификатор твоего провайдера – Центральный Ньюкасл. Это ты была? Я потому и приехал, чтобы знать.
– Ты планировал заманить Доминика и убить его? Ты их и правда ждал? Если так, как тебе, черт возьми, удалось вывернуться? – злобно сказала я. – Наверняка блестящий адвокат у тебя был, змея какая-то.
Лицо у Джека потемнело. Он уставился на пол, судорожно вздохнул, потом снова посмотрел на меня.
– Ты мне скажи. Ты же сделала запрос по закону о свободе информации, а не просто спросила меня.
– Тебя спросила?! – орала я.
– Я не обязан перед тобой оправдываться за то, в чем был оправдан, – огрызнулся Джек.
– Тебя не оправдали. Вердикта «не виновен» не было.
Его губы сжались. Если бы смотреть только на рот, а не на руки, напряженно прижатые к бокам и на широко и агрессивно расставленные ноги, можно было бы притвориться, что мы счастливы; он просто губы облизывает и сейчас меня поцелует.
Я смотрела на его рот, и только на него.
– Я был оправдан, Рейчел. И если ты с этим не согласна, то вряд ли нам есть что сказать друг другу. Ты заказываешь на меня материалы, читаешь мою личную почту.
– Да. Я… да.
Глаза защипало.
– Ты не та, кем я тебя считал, – грустно сказал он. Глаза его потемнели.
– И ты не тот.
Уголки рта у него опустились. Он потер рукой лоб и произнес:
– Господи, я же тебя любил.
И от этой фразы у меня сердце разрывалось больше, чем от всего прочего. Чем от всей его лжи, вместе взятой.
– А как же Уолли?
– Я же не сказал… что мы больше не увидимся, – ответил Джек, фыркнув почти презрительно.
Очень жестоким был этот смешок. Совсем не такой, как его басовитый тихий смех, который я так любила.
– Но что будет?
– Не знаю, Рейч. Совместное родительство? Разделение пятьдесят на пятьдесят? Не знаю. Давай не сейчас. – Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул ртом, как курильщик. – Я должен решить, на какой мы стадии. Потом уже все остальное.
– Ладно.
– Репортеры поступили примерно как ты, – бросил он. – Они, заразы, «взломали вашу голосовую почту». Код – 6865, если хочешь составить им компанию.
Я покраснела. Код совпадал с паролем для разблокирования его телефона, и я его знала. Но не сказала ему.
– А может, тебе мой банковский пин-код нужен? – добавил он.
Джек отчитывал меня. Печально, но казалось, что он принял боевую стойку, как разъярившийся кот. И тут меня кольнул страх – что он мог бы еще сделать, что уже сделал.
Может быть, я когда-нибудь войду в его дом, и он возьмет меня на прицел, подумалось мне. Он врал обо всем, почему и этого не сделать?
Может быть, он и правда способен поднять на нас руку.
– Ты убил человека, – прошептала я. – А я не права, что пытаюсь узнать больше? Ты же закрытая книга.
– Ты меня совсем не знаешь! – взревел Джек, полностью переключаясь на свой шотландский тон. Я шагнула назад, инстинктивно закрыв рукой живот. – Совсем не знаешь, – повторил он уже тише. Взглянул на мой живот и тут же снова поднял глаза.
– С чего я должна верить, что ты хороший человек, если кого-то убил? Я сколько работала, спасала жизни, а ты убил. И ты задумал убийство, черт тебя побери. Дэйви мне почти прямо сказал, а ты ответил, что он сумасшедший. А я его снова спросила, хоть ты и не позволял. Ты все запланировал. Злой умысел и заранее обдуманное намерение! – выкрикивала я слова из протоколов суда. – Злой умысел!
Он посмотрел на меня таким взглядом, что я подумала, будто он уже никогда не скажет мне ни слова.
– Я не обязан все это выслушивать.
– Так и не выслушивай! Убирайся!
Но вопреки злости во мне пробуждалось что-то новое, существенное: я лазила в его почту, может ли вообще для такого быть оправдание?
– Ты нашла, что искала? – спросил он у меня, обернувшись по пути к двери.
Глаза его выглядели как холодные камни. Может быть, из-за почты, но и по другой причине: я созналась в том, что снова спросила Дэйви. Он в лице переменился, когда услышал об этом.
– Скорее нет, чем да, – призналась я.
Хотя самое грустное было в том, что в действительности я нашла: грустные письма, повторные полицейские расследования.
