– Почему?
– Станция устаревшая. Ее возможности весьма ограничены, но Асадулло работает.
В 4.53 руководитель операции «Опережающий удар» принял сразу два доклада. Первым доложился командир усиленной сводной штурмовой роты капитан Сергиенко:
– Все идет по плану, Нури вошел в ущелье, Хан развернул свою банду и тоже направился к ущелью. Как наши беглецы?
– Идут по проходу. Прошли сектор наблюдения постов Балани. Снайпером Дросова замечено движение в полуроте Урдана. Не спят духи. Видимо, Хикмат не исключает, что мы можем подготовить ему сюрприз.
– Ясно! Надеюсь, вы приняли меры, дабы заблокировать прорыв БМП духов во время боя в ущелье, шум от которого непременно достигнет ушей Балани?
Генерал ответил:
– Меры по блокированию Хайдарского прохода приняты.
– Это уже радует. Но ладно, с вашего разрешения начинаю преследование банды Хана!
– Ты поаккуратней с этим, Буйный!
– Все будет нормально!
Приняв из рук помощника Балани пиалу крепко заваренного зеленого чая, Хикмат поинтересовался:
– Мустафа! А чем у тебя занимается Довлатов?
Балани доложил:
– Вышел к западному КПП, чтобы лично проконтролировать выход пленных в Хайдарский проход. Отозвать сюда?
Хикмат отрицательно покачал головой:
– Не надо! Пусть остается на позиции у КПП. Если что, возглавит действия полуроты. Капитан Урдан человек надежный, но бывший полковник Советской Армии организует атаку моторизованного подразделения лучше, он знает, как действовать против своих. У Урдана мало опыта, у Довлатова боевого опыта более чем достаточно. Пусть остается там, где есть.
Балани поклонился:
– Слушаюсь, господин командующий!
Отпив несколько глотков чая, Хикмат неожиданно спросил начальника лагеря:
– Мустафа! У тебя нет ощущения надвигающейся катастрофы?
– Вы словно видите людей насквозь, саиб! Действительно, последнее время тревога не покидает меня. И причин ей я не нахожу! Вроде все идет по плану. Кроме взвода, высаженного русскими в центре верхнего ущелья для встречи пленных, других, даже мелких подразделений наши наблюдатели не заметили. Вертолеты гяуров также за истекшие сутки никак не проявляли себя в приграничном районе. Нури и Хан докладывают, что у них все чисто. Казалось бы, поводов для беспокойства нет, а тревога не проходит!
Хикмат проговорил:
– Вот и у меня неспокойно на душе. Слишком уж все гладко идет. Как бы нам самим не попасть в капкан к русским.
– Но как?
– Эх, Мустафа, если бы я знал ответ на твой вопрос, то немедленно принял бы меры.
В палатку вошел Асадулло:
– Разрешите, господа?
– Что у тебя? – спросил Хикмат.
– За приграничным перевалом ведутся радиопереговоры. Несмотря на то, что аппаратура станции слаба, чтобы перехватить их, а тем более запеленговать – перевал представляет собой огромный экран, мешающий работе, – кое-что к нам все же прорывается.
Хикмат взглянул на Балани:
– Что это может означать?
– Возможно, аппаратура лейтенанта зафиксировала мои переговоры с Ханом и Нури?
Главарь моджахедов взглянул на Асадулло:
– Что на это скажешь, лейтенант?
Командир группы радиоэлектронной разведки отрицательно покачал головой:
– Ваши переговоры фиксируются без проблем. В эфире активно работают станции за перевалом. Этому могу дать одно объяснение: пленные, имея рацию, переданную им американцами, постоянно общаются с
