А потом Джо рассказал Пэдди, какое обещание дал Марион. Это был чуть ли не последний раз, когда Марион узнала его. Джо читал ей вслух «Унесённых ветром», её любимую книгу, и вдруг она посмотрела ему прямо в глаза и прошептала:
– Джо, не разрешай им! Ни за что! Поклянись мне! Поклянись!
– Сделаю, что смогу, – сказал Джо, но Марион не успокоилась, а, наоборот, разволновалась:
– Нет! Нельзя, чтобы его закрыли! Мисс Картер, мои подруги – что станет с моими подругами? Дай честное слово!
Джо дал ей честное слово, и больше они к этому не возвращались.
Само собой, все в «Фэрлоунс» уже несколько месяцев только об этом и говорили – с тех самых пор, как в местной газете появилась первая статья. Старички и старушки очень огорчились и испугались. Мисс Картер – старейшая из здешних обитателей, ей было девяносто семь, и она передвигалась в инвалидной коляске, – раньше лучилась жизнерадостностью, а с тех пор, как объявили, что «Фэрлоунс» собираются закрывать, не вымолвила и слова. Только сидела и смотрела в пустоту, погружённая в глубокую печаль.
Городской совет решил закрыть дом престарелых, потому что он был совсем маленький, всего на двенадцать коек, а здание обветшало и грозило рухнуть. Дом престарелых стал «нерентабельным». Это был любимый дом для двенадцати стариков, их тихая пристань, где о них прекрасно заботились, где жили все их друзья, но всё это для совета, похоже, ничего не значило. Дом престарелых «Фэрлоунс» закроют, а всех обитателей переведут в другие заведения, если там найдутся свободные места, а если нет – то в больницы. Совет забросали возмущёнными письмами, обращались даже к премьер-министру. Дейдра Безант, парламентский депутат от их округа, умоляла не закрывать «Фэрлоунс», выступала в Палате общин, по телевизору, по радио. Старалась как могла. Родные обитателей «Фэрлоунс», в том числе Джо, устраивали пикеты у кабинетов местных чиновников. Врачи и медсёстры единодушно поддерживали их: они говорили, что закрывать такой прекрасный дом престарелых, когда нехватка подобных учреждений по всей стране постоянно растёт, – настоящая катастрофа. Журналисты и фотографы уже несколько месяцев постоянно навещали «Фэрлоунс» и брали интервью у сотрудников и их подопечных. Город был категорически против закрытия. Но складывалось впечатление, что помешать совету не в силах никто и ничто.
Джо отдал Пэдди последний крекер из пачки.
– Слово надо держать, – продолжал он. – Так что я участвовал во всех акциях протеста, ни одной не пропустил. Организовал группу поддержки, собрал подписи. Петицию подписали почти все, кто покупал у меня картошечку. Набралось пятнадцать тысяч с лишним. Под конец, когда Марион уже почти всё время была без сознания, я рассказывал ей в светлые моменты, как прекрасно всё складывается, сколько ещё подписей мы собрали, уверял, что теперь-то совет к нам прислушается. Очень надеюсь, что она меня слышала, но, если совсем начистоту, думаю, что нет. Иногда мне кажется, что даже хорошо, что она умерла, потому что ничего у нас не вышло. Через неделю после её смерти совет назначил день, когда «Фэрлоунс» закроют. И вот тут я разозлился не на шутку и придумал свой план – бросить фургон и сделать последнюю попытку: организовать круглосуточную акцию протеста и дожать чиновников. Теперь уже дело не только в том, что я поклялся Марион. Я же говорю – я разозлился. В этом доме, с этими людьми Марион была счастлива. Старички и старушки были ей как братья и сестры, как родные, особенно мисс Картер. А сотрудники прямо в лепёшку расшибались ради неё, я перед ними в неоплатном долгу. Так вот: у нас с тобой есть палатка, спальный мешок, печка из фургона, а завтра великий день – день, когда всё начнётся.
Он высыпал крошки от крекеров в ладонь и дал Пэдди слизать.
– Не волнуйся, дружок, у нас в палатке будет полным-полно крекеров и бутербродов с беконом тоже сколько хочешь. Я хочу быть у «Фэрлоунс» завтра прямо с утра. Поставим палатку, повесим плакаты – и сколько нужно, столько там и просидим.
Наутро водители по пути на работу увидели на широком газоне у шоссе перед домом престарелых «Фэрлоунс» ярко-оранжевую палатку. Возле неё сидел старичок в потрёпанном пальто и синей в белую полоску шапке с помпоном, а рядом стоял золотистый грейхаунд – почти того же оттенка, что осенние листья на дереве над палаткой. А на этом дереве во всю высь и ширь красовался плакат с разноцветными буквами: «СИГНАЛЬ ЗА „ФЭРЛОУНС“! НЕ УЙДЁМ, ПОКА НАШ „ФЭРЛОУНС“ НЕ СПАСЁМ!»
Мало кто из водителей проехал мимо «Фэрлоунс» в то утро, не просигналив. Начало было очень яркое и воодушевляющее, а дальше стало только лучше. К обеду все старички из дома престарелых побывали у шоссе и навестили Джо и Пэдди, даже мисс Картер в электрокресле. Она вмиг снова стала прежней. Стоял солнечный осенний денёк, довольно ветреный – листья с деревьев так и облетали, – но всё равно старички успевали поболтать с Джо и Пэдди по несколько минут и не озябнуть. И восторженно махали, когда проезжавшие мимо машины и грузовики гудели и бибикали в знак солидарности. Сестра-хозяйка миссис Беллами провела с ними почти весь день – следила, чтобы её подопечные не стояли на ветру подолгу, а то, чего доброго, простынут. Именно миссис Беллами пришла в голову светлая мысль пригласить Пэдди в дом.
– Джо, вы только посмотрите, он же весь дрожит! – сказала она. – Пусть немного побудет в тепле, а то здесь такой ветер!
И Пэдди отвели в дом, и он очутился в тёплой гостиной, где тут же стал центром внимания. Улёгся перед камином и грел бока по очереди, пока не отпустила дрожь. Когда старички и старушки подзывали его, он подходил и стоял рядом с ними, охотно позволяя себя гладить и нахваливать. Когда ему хотелось есть, нюх быстро приводил его в кухню, а там Пэдди достаточно было немного подождать, когда его заметят и покормят – и так и случалось рано или поздно. А иногда, заслышав, как открывается входная дверь, Пэдди выскакивал наружу и трусил по дорожке, чтобы снова побыть с Джо. Он садился у ног Джо и клал голову ему на колени. И частенько задрёмывал: как вскоре подметил Джо, дремать Пэдди любил даже больше, чем есть.
Несколько дней Пэдди провёл то в доме престарелых, то на газоне возле палатки, что приводило в полнейший восторг обитателей «Фэрлоунс»: они были просто счастливы, что у них появилось такое новое, невиданное развлечение, источник радости. А больше всего они любили смотреть, как Пэдди бегает по просторной лужайке под огромным
