– Я вижу, что ты ведешь трансляцию, – обратился Бобби к Жуку. – Но он тебя не слышит. Извини, но сейчас у него есть только аудиовход. Я достану драйверы для его камер и антенн, как только у меня появится немного свободного времени.
– Привет, Актин, – сказал Жук.
– Привет, Жук.
Внезапно Паладин получила сообщение от Элиаша, который следил за происходящим с помощью ее датчиков.
Что за болтовня? Судя по календарю Бронера, сегодня у него нет ни одной встречи – а это значит, что никто вам не помешает. Уничтожь этих роботов и получи всю необходимую информацию. Через 8 часов мы сможем доставить тебя на остров Ванкувер.
Он был прав. Она передала автономию своим наступательным оружейным системам, с облегчением приступила к действиям, которые казались ей однозначно верными. Сначала она отправила команду нижнего уровня системе обеспечения лаборатории, которая была совершенно не защищена. Когда в двери лаборатории сработал замок, она отрубила подачу энергии на фабрикатор, оставив Актина в заточении, думать о котором она отказывалась. Взять под контроль систему Жука тоже было легко – он ей доверял. Быстрая последовательность из четырех команд парализовала его, и он рухнул на пол. Она тем временем схватила Бобби.
Прежде чем ученый успел закричать, Паладин заломила ему руки и закрыла его рот ладонью. Она почувствовала вкус крови и вдруг обнаружила, что у Бобби есть мозговой интерфейс. Он мог общаться по беспроводной связи.
Они двое на мгновение замерли. Паладин с силой прижала голову человека к своей груди. Утреннее солнце играло на крыльях Жука; он замер на месте впервые с тех пор, как они познакомились.
Сейчас вы сообщите мне кое-какую информацию – или умрете.
Бобби ответил не сразу. Паладин заткнула ему рот, поэтому ему приходилось отправлять каждый символ ASCII путем неуклюжего процесса визуализации, после чего беспроводной интерфейс превращал картинку в данные.
Кто ты?
Я знаю, что вы в контакте с Джек. Где ее лаборатория?
Какого хрена?
Паладин сдавила в ладони запястья Бобби и уменьшила давление лишь после того, как почувствовала, что у него сломались кости. Она подождала, пока его мозг обработает поток электрических сигналов, хлынувших по нервам, и определит их как сильную боль. Ученый задергался, пытаясь издать какой-нибудь звук с зажатым ртом.
Где лаборатория Джек?
Ученый еще медленнее отправил новое сообщение. Его концентрация сильно пострадала от боли.
Я не сделал ничего плохого.
Она убила десятки людей. Она террористка. Помогая ей, вы тоже стали террористом.
Боль мешала Бобби стоять. Паладин оттащила его в кабинет и медленно опустила в кресло. Он больше не пытался издавать звуки, поэтому она убрала ладонь.
Если закричите, я вывихну вам оба плеча.
Бобби тупо посмотрел на нее. Его кисти бесформенной кучей лежали у него на коленях.
– Я не видел Джек больше года, – сказал он сквозь стиснутые от боли зубы. – Мы никогда не работали вместе. Она просто моя знакомая по аспирантуре.
Где ее лаборатория? Я знаю, у нее есть лаборатория в Ванкувере.
– Вам, ублюдкам из МКС, я ничего не скажу.
Паладин оторвала рукав хлопчатобумажной рубашки Бобби, смяла в комок и затолкала в рот ученого. Сжав одной рукой частично видневшуюся ключицу, она нащупала пальцами край кости. Другой рукой она схватила его за плечо – достаточно сильно, чтобы вырвать его из сустава. Его вопль был приглушенным, а вот болевая реакция – нет. Когда робот отпустил обмякшую руку профессора, его глаза залились слезами.
Где лаборатория Джек?
Бобби отправлял данные очень медленно, рыдая и давясь соплями. Но Паладин не убрала тряпку из его рта. Каким-то образом он сумел передать координаты.
Впервые с начала задания Паладин ощутила, что Элиаш не подключен к ее системе. Ей придется самой решать, как все убрать здесь и как добраться до лаборатории Джек до прибытия транспорта.
Нельзя допустить, чтобы Бобби сообщил другим о ее существовании – а он непременно сделает это, когда его найдут. Максимум, на что она могла рассчитывать, – это на то, чтобы представить Бобби жертвой преступления, а не допроса. Одним движением она переслала «мусорные» данные в его имплантант, сохранила на его личном жестком диске сообщения, которые наводили на мысль о карточных долгах, и перерезала ему глотку. Панцирь Паладин отталкивал жидкости тела Бобби, и могло показаться, словно ее руки и грудь плачут кровью. На лице Бобби появилось новое выражение, но у Паладин не было времени, чтобы распознавать его. Ей нужно было уйти.
Когда она вышла из кабинета в центральный зал лаборатории, у Паладин возникло странное чувство – будто обесточенные тела Актина и Жука задают ей вопрос, на который она должна ответить. Они чего-то хотели от нее – или, возможно, она сама хотела чего-то от себя. Паладин неуверенно замерла перед фабрикатором, в котором находился замороженный разум Актина. Словно повинуясь неизвестному алгоритму, она осторожно взяла фабрикатор под мышку, а затем наклонилась поднять изящное, погасшее тело Жука.
Прижимая к себе двух выведенных из строя роботов, она покинула лабораторию, вышла из здания и, наконец, оказалась за пределами геометрически правильных газонов университетского городка. Вопросов ей никто не задавал. Она со своими двумя бесчувственными спутниками, очевидно, занималась каким-то делом роботов, а в этом районе жили люди.
Чтобы попасть в лабораторию Джек, нужно было проехать всего две остановки на поезде от УБК. Она располагалась в цветном кубе – модульном здании-лаборатории из числа тех, которые предназначались для частных предпринимателей и консультантов. Вдоль одной из граней куба наверх вела туго закрученная по спирали лестница. Паладин добралась до лаборатории, перейдя по короткому мостику; его рифленые панели слегка задрожали под ее ногами.
Взломать дверь оказалось несложно; это удивило Паладин, но вскоре она поняла, что Джек не оставила в лаборатории ничего, кроме стандартного оборудования. Паладин подключилась к местной сети и стала искать полезные сведения. К сожалению, Джек действовала осторожно и неплохо зашифровала файловую систему на сервере. Расшифровать ее было невозможно – по крайней мере, в течение следующего миллиона лет. А буферы ее фабрикатора и устройства для секвенирования Джек очистила и записала в них «мусорные» символы – столько раз, что криминалистика тут бы ничем не помогла.
Однако это лишь первая проходка. Даже самые параноидальные террористы оставляют за собой следы. Продолжая исследовать сеть, Паладин ощутила отсутствие Элиаша в своем сознании.
Теперь, когда в ее распоряжении оставались секунды, она решила сделать то, чего избегала в течение нескольких часов. Паладин прикоснулась к своим воспоминаниям об Элиаше, открыла их с помощью быстрой серии команд и проанализировала то, что заставляло ее испытывать это чувство… чем бы оно ни было. Да, здесь был «хорпесик», направляющий ее реакции на Элиаша.
