— Я счастлива, что Джейн приехала повидать меня.
Сара разгладила кашемир на плечах у миссис Дарси. Где-то на другом конце света женщины выткали эту ткань, а потом, потягиваясь, вышли из мастерской на жаркий воздух и прогуливались среди таких же листьев и цветов, как на шали, под деревьями, в ветвях которых порхали птички.
Элизабет отвернулась от окна, она вся сияла:
— Ну что ж, пойдем.
— Мадам?
— Идем вниз, да поскорее. Ты же хочешь поздороваться с Джейн.
Заметив Сару, стоящую среди других служанок на пронизывающем мартовском ветру, Джейн ласково с ней поздоровалась, поцеловала в щеку и выразила надежду, что девушка здесь счастлива, а потом поднялась по ступеням и вошла в дом, опираясь на руку мужа и придерживая за локоть шедшую с другой стороны сестру. Останавливаться, чтобы услышать ответ горничной, она не стала.
Сара забрала из кареты оставленные там мелочи: перчатки, сумочку и книги — и отнесла в дом. Поднимаясь по лестнице, она краем глаза заметила Птолемея. Тот был всецело занят багажом, переговаривался с другими лакеями и ни разу не бросил даже взгляда в ее сторону. Интересно бы знать, а он вообще-то догадывался, что она тут? Ей будет неловко, пока она с ним не поздоровается, — но и после этого вряд ли станет легче.
Впрочем, все разрешилось куда скорее и проще, чем смела надеяться Сара. Разговор с Птолемеем у нее состоялся вечером того же дня. Обедали в Пемберли поздно. Было около шести часов, когда к трапезе приступили господа, ну а прислуга садилась за стол, только обслужив хозяев. Сара ни на миг не забывала, что за ней внимательно наблюдает миссис Рейнольдс, требовавшая от прислуги безукоризненного поведения, а также Энн, любительница интриг и скандалов, и горничная Люси (если только ее и в самом деле так звали), наделенная, казалась, особым даром притягивать к себе неприятности, да еще конюх, который в последнее время всякий раз оказывался поблизости от Сары, стоило ей спуститься из хозяйской комнаты вниз. Он расплывался в улыбке и пробовал заводить с ней разговор, а она краснела и даже не пыталась понять его странное наречие, да и он ее понимал не лучше.
Когда девушка набралась храбрости и вошла в кухню, Птолемей как раз усаживался на стул по соседству с одной из самых хорошеньких горничных. За столом оставалось единственное свободное место, слева от него. Сара замерла на пороге и хотела уже скрыться в надежном убежище, гардеробной миссис Дарси. Однако поступить так было решительно невозможно: все бы это заметили и всё поняли, так что выхода не было. Сара глубоко вздохнула и пошла в его сторону. Тут Птолемей заметил ее, на мгновение словно застыл — и сразу отвел взгляд, повернулся к смазливой соседке и отпустил какое-то замечание, от которого девушка округлила глаза, а на щеках у нее появились ямочки.
Сара села рядом с ним, притиснутая к рукаву его рубашки. Краем глаза она увидела канареечного цвета жилет, воротничок, затылок и завиток на шее, потому что Птолемей сидел вполоборота к ней, перенеся все внимание на юную особу справа. Та мило краснела и лепетала в ответ что-то неразборчивое. Саре подумалось, что, когда Птолемей впервые приехал в Лонгборн, сама она была в точности такой же — застенчивой, робкой — и приходила в восторг от мысли, что удостоилась внимания столь видного мужчины.
Довольно скоро разговор увял. Видно, с деревенской простушкой у красавца мулата нашлось немного общего. Сара в это время вынуждена была отвечать конюху, который ухитрился оказаться рядом с ней. То было суровое испытание, ибо парень мало о чем мог поведать, разве что о самом себе, старике папаше и лошадках, а Сара по-прежнему не понимала половины слов. Наконец и они замолкли, между тем как вокруг все болтали, звякали вилками о тарелки, жевали и вскакивали со стульев, готовые бежать на зов, если звонил колокольчик. Сара подняла руку к пылающей щеке: еда в ее тарелке оставалась нетронутой.
Птолемей заговорил тихо, голос его не выделялся в общем шуме. На нее он не смотрел.
— Как здоровье?
— Я здорова, — ответила Сара. — Спасибо… А вы?
Он кивнул и вновь обернулся к молоденькой горничной, осведомился, не она ли готовила эту превосходную говядину, и признался, что никогда прежде не доводилось ему отведать такого чудесного мяса, даже в Лондоне. Поистине, то была героическая попытка, но и новая тема, увы, также вскоре исчерпала себя. Птолемею оставалось сидеть, глядя перед собой, да перекладывать на скатерти нож и вилку.
— Я не ожидала вас здесь увидеть, — негромко проговорила Сара. — Думала, вы уже встали на ноги.
— О, ты же меня знаешь.
При этих словах она повернулась и взглянула на него. Птолемей устремил взор в пространство, на ряд обезглавленных зайцев, подвешенных за задние ноги, чтобы кровь стекала в подставленные миски.
— Не тороплюсь с принятием решений, — продолжил он. — Держу нос по ветру.
— Желаю вам счастья и всего наилучшего, мистер Бингли.
Он поперхнулся, мотнул головой. Сара подумала, что он сейчас обвинит ее в бессердечии, в том, что она — виновница крушения его надежд, его счастья, но он только молча посмотрел на нее. Глаза у него были все такими же прекрасными, черными, будто кофе, только сейчас в них стояли слезы. Он снова заговорил, тихо, почти шепотом:
— Я не хотел… Когда услышал, что ты здесь, то понадеялся, что при встрече смогу заставить тебя помучиться. Сделать тебе больно. Но…
— Мистер Бингли, мне очень жаль, я…
Он пожал плечами:
— …ты не виновата.
Сара сложила руки на коленях и не отрывала от них взгляда.
— Тот лакей, — сказал он. — Смит…
Сара сглотнула, попыталась прокашляться, но сумела только кивнуть.
— Он ведь тебе нравился. Как никто другой.
Лицо у нее горело, она не могла поднять глаз.
— Я уже перестала надеяться, — выдавила Сара.
Птолемей подтянул белые перчатки.
— Вот как?
Тихо вздохнув, Сара кивнула.
— А если бы ты узнала, где он? Будь у тебя надежда его разыскать?
— Мистер Бингли. Птолемей. Пожалуйста…
— Это ведь важно для тебя, важнее, чем… — Он взмахнул рукой, точно очерчивая ее службу, кухню вместе со слугами, дом с окрестностями. — Важнее всего…
— Я думаю, — еле слышно произнесла Сара, потом собралась, голос
