– Лекаря! – громко крикнул боярин Морозов, поспешая следом. – Кто-нибудь, позовите невесте лекаря!
Алексей Михайлович быстро прошел по ковровой дорожке до самого Теремного дворца и начал подниматься наверх по ступеням крыльца. Но тут Евфимия неожиданно очнулась: издала слабый стон, приподняла голову, повела по сторонам шальным взглядом:
– Где я, что со мной?.. – Она внезапно испуганно охнула, забилась в руках своего жениха: – Государь! Алексей Михайлович!
Успевший изрядно устать от своей ноши царь осторожно поставил Евфимию на ноги, придержал под локоть:
– Осторожнее, милая… Тебе стало дурно, вестимо из-за духоты. Поднимись наверх, полежи, отдохни. За лекарем уже послали.
– А что обручение? – вскинула руку ко лбу избранница.
– Мне жаль, но таинство так и не свершилось, – ответил стоящий на три ступени ниже Борис Иванович. – Ты не дала своего согласия, Евфимия Федоровна. Обряд пришлось прервать.
Невеста издала слабый стон, и государю пришлось ловить ее снова. Однако к сему моменту вокруг собралось уже изрядно дворни – несчастную приняли на руки сразу несколько слуг, спешно понесли наверх.
– Господи, господи, бедное дитя, – размашисто перекрестился боярин Морозов, поднялся на две ступени и шепнул воспитаннику на ухо: – Не вздумай сегодня сестренок навещать, коли не хочешь, чтобы на тебя подумали. И в ближайшие дни тоже…
– Но она просто сомлела, Борис Иванович! – громко возразил государь. – От духоты храмовой али от волнения.
– Разбойный приказ разберется, – пожал плечами его воспитатель.
– При чем тут Разбойный приказ, Борис Иванович?! Она же никакого душегубства не свершала! Просто ненадолго обеспамятовала!
– А что я могу сделать, государь? – развел руками боярин Морозов. – Она же прилюдно упала, такового от бояр не скрыть.
– Ну и что? Такое со многими случается!
– Со многими – пускай! – весомо ответил боярин Морозов. – Но царица в державе одна! И она должна быть безупречна! Коли девица сознание теряет, по какой бы причине сие не случилось, то она, стало быть, слаба. Нездорова. Детей может не доносить. А сие уже не твое дело, сие забота державная. По таким случаям Разбойный приказ следствие ведет, да Боярская дума с Земским собором волю свою объявляют. Хочешь казни меня, государь, хочешь милуй, но невесту свою ты, вестимо, потерял!
Царь всея Руси негромко ругнулся и побежал вверх по ступеням, явно стремясь нагнать больную. Его воспитатель остался на месте.
Размолвка государя и первого сановника не укрылась от глаз и ушей многочисленного служивого люда.
– Тревожится государь о горлице своей, – побежал шепоток среди князей и детей боярских. – Ишь как весь побледнел да вслед помчался! А старику Морозову хоть бы что! Не иначе как он голубку несчастную и извел, кровопивец бесчестный…
* * *Алексея Михайловича в его утрате жалела вся православная держава. Бориса Морозова так же дружно хаяли. И от прямых обвинений царского воспитателя спасло токмо то, что сомлела невеста при большом стечении народа. Ибо даже самые лютые ненавистники богатого царедворца понимали – ядом подобного извращения не сотворить. Слишком уж хитро. Угадать, чтобы отрава аккурат у алтаря подействовала, невозможно. Сие больше всего на падучую болезнь похоже, что от сильного волнения случается. А падучая для государыни никак не допустима! Она ведь, падучая – и про то всем ведомо, – от родителей детям передается и никак не лечится! А царица всея Руси должна быть безупречной! И обликом, и здоровьем.
Только заступничество государя спасло семью Всеволожских от дыбы. Однако по сути дела приговор Боярской думы оказался суров: за великий обман царя всея Руси и сокрытие невестиных недугов – ссылка всей семье в Тюмень на вечное поселение!
Свадьбу отменить.
10 октября 1647 года
Москва, Теремный дворец
Заглянувший к сестрам государь по очереди обнял Анну, Ирину и Татьяну, а затем и их веселую подружку Марию.
Боярышня Милославская, равно как и царевны, прижалась к щеке Алексея Михайловича щекой и отошла с поклоном. И хотя при ее виде в душе государя сразу разливалось томительное тепло, а губы начинали пересыхать воспоминанием о минувших поцелуях, сделать паренек ничего не мог. Люди, люди кругом… Сестры, охрана.
Потому-то девицы и считались на женской половине дворца не утратившими чести, что здесь даже царь всея Руси зашалить никак не мог. Пару раз ему повезло, когда повод уважительный случался: прощание али шутка. Но просто так при встрече с боярышней целоваться… Они ведь даже не обручены!
– Прими мое сочувствие, Алексей Михайлович, – словно услышав его мысли, потупила взор девица. – До нас дошла весть, что Боярская дума сослала твою невесту. Понимаю, сколь тяжело тебе перенести сию разлуку.
– Сорок дней прошло, Мария, – тихо ответил юный государь. – Даже по покойнику траур после сего срока снимается. Дума сказывает, мне нужна супруга. Такова государственная необходимость.
– Стало быть, снова случатся невестины смотрины? – подняла взор боярышня.
– Смотрины не нужны. Самую желанную я уже нашел.
– Это кого? – шепотом поинтересовалась Мария.
– Тебя… – так же тихо ответил Алексей Михайлович. – Пойдешь за меня замуж, любимая?
– Не пойду, – покачала головой из стороны в сторону девица.
– Как? Почему?! – растерялся паренек. – Ты же сказывала, что любишь!
– Нехорошо как-то выйдет, Алексей Михайлович. Так получится, что счастье свое мы на горести невесты твоей сосланной, Евфимии, построим. Не по-доброму выйдет.
– Что же мне теперь, всю жизнь холостяком провести?! – развел руками царь.
– Почему?
– Так по мысли твоей, кого мне в жены ни выберут, любая на месте Евфимии окажется и на ее горестях возвысится. Вот и выходит, что вовсе мне жениться теперича нельзя!
– Ну… – повела плечами боярышня. – Это ты, Алексей Михайлович, знамо… перегибаешь…
– Выходит, можно? – улыбнулся юный государь.
– Пожалуй что, и можно… – неуверенно согласилась девица.
– А ты замуж за меня пойдешь?
– Не знаю, право, – покачала головой Мария. – Сомнительно сие. Сможем ли жить душа в душу, в счастии и благополучии?
– Да почему же не сможем?! – возмутился государь. – Разве меж нами хоть единая размолвка за минувшие дни случалась?
– Так ведь встречаемся редко и токмо по радостным поводам. А супружество – это не только веселье. Мужу с женой и горестями, и тяготами делиться приходится. Сможем ли мы сей крест вынести? Не рассоримся ли?
– Чем же я тебе не угодил, Мария, что ты меня в сем подозреваешь?
– Третий раз проси! – не выдержала Анна, вместе с сестрами подслушавшая разговор. – По русскому обычаю, коли чего всерьез желаешь, три раза кланяться положено!
Юный царь покосился на старшую из сестер, затем опустился на колено перед Марией и взял ее за руку:
– Драгоценная моя Мария Ильинишна! Видит бог, никогда в жизни своей не любил я никого так же сильно и искренне, как тебя, и любить, вестимо, не смогу! Посему спрашиваю тебя, моя единственная, моя ненаглядная, моя желанная. Пойдешь ли ты за меня замуж, душа моя Мария?
– Конечно пойду, любый мой, желанный! – опустилась перед ним на колени девица. – Нечто ты, мой ненаглядный, хоть на миг в этом сомневался?
Она обняла царя всея Руси и крепко
