В десантном отсеке воцарилась почти гробовая тишина, изредка нарушаемая лишь всхлипами Василисы да урчанием двигателя «Рыси».
– Печально в очередной раз узреть, что вас всё меньше! – неожиданный голос Тиберия заставил Тимофея вздрогнуть.
– О-о, самаритянин! – воскликнул словно ни в чём не бывало Бирюк! – Ты снова с нами?
– И я рад вас слышать, господин генерал. – Вот только повода радоваться у меня нет. Все системы опознания и оповещения в этой машине я вырубил. Так что ни одна душа не засечёт вас по сигналам. Правда, сделал я это довольно поздно, так что вскоре вас обязательно найдут.
– Это ещё почему? – возмутился усталым голосом «Узник».
– Всё просто мой наивный друг. Вы движетесь на машине, которая выгодно отличается от всех других, что едут по той самой трассе, на которую вы сейчас так спешите. Это вполне логично потому как других дорог в округе нет. А это значит, что вскоре вам на хвост сядет беспилотник. Если это будет лишь наблюдатель, то можно считать вас счастливчиками. В противном случае это окажется «Коршун». А от его вооружения на «Рыси» не сбежать. Термально-импульсные ракеты расплавят это ведро за считаные секунды.
– Что предлагаешь? – серьёзным голосом спросил Тимофей.
– А мальчик-то растёт! – восхитился откровенно Тиберий. – Это прекрасно! Дальше будет проще. – Тимофей взглянул на Бирюка, но тот ничего на это не ответил, а лишь молча взирал на систему внутренней связи. – Вам следует бросить машину, как только вы доберётесь до трассы Р-352. Это залог вашего выживания. Ко всему прочему, летальная капсула в теле погибшего бойца вашего отряда уже активировалась, а это прямая и явная цель.
– Что дальше? – Тимофей был строг и задумчив.
– Дальше, будете ждать. Но не надейтесь, что я всё сделаю за вас. Поэтому в ваших интересах быть как можно дальше от брошенной машины, когда я буду готов подобрать вас.
– Ты что, предлагаешь нам идти пешком? – озлоблено прорычал Иван. – Да ты издеваешься? Мы и часа не протянем без транспорта. «Бурс» нас найдёт в считаные минуты. У него все спутники под контролем. Тысячи беспилотников патрулируют границы периметра и внутренние сектора государства. Да нас перебьют словно детей!
Здоровяк закончил свою тираду на возвышенной ноте и что было сил врезал кулаком по внутренней обшивке машины.
– Я не собираюсь вас поучать, и не дай бог командовать вами. Все мои слова призваны внушить вам одну простую истину. Если вы попытаетесь ослушаться, то погибнете. А ваше задание так и останется невыполненным. «Жестокие» нападут на Землю и уничтожат этот мир. А Доброволец Z2–17 навсегда сгинет в том месте, куда наш доблестный полководец его упрятал. – На мгновение машина вновь погрузилась в относительную тишину. – И к слову сказать, спутников у нас осталось не так уж и много. В противном случае «Бурс» уже давно бы вас нашли. Что же касается беспилотников, то о них я уже давно позаботился. Наша планета, на ваше счастье, весьма велика и ни секунды не стоит на месте. Так что перестаньте плакать, девочки, заряжайте свои «Богатыри» и двигайтесь.
Тиберий смолк, а машину в очередной раз тряхнуло довольно сильно! Что-то оторвалось из специального крепления в бортовой обшивке и с грохотом повалилось на пол. Звон стоял неимоверный.
– Я что-то не понял, – раздался в этом шуме голос француза. Марлон был настолько потрясён гибелью Даши, что не произнёс ни слова за всё время их пути от раскуроченного блокпоста. В отряде поговаривали, что Даша и Маша были его любовницами. Но доказательств этого, конечно же, никто и никогда не видел. И хотя свои отношения троица иногда публично выражала в игривых шуточках и лобзаниях, это почему-то ни для кого не являлось доказательством их близости. А, может, всем на это было просто наплевать.
Мужчина поднял с пола упавшую дребедень и строго посмотрел на систему внутренней связи. – Ты сказал, что мы погибнем, если попытаемся ослушаться? Что, чёрт возьми, это значит, хотелось бы знать? – Марлон окинул взглядом своих друзей. – Как бы дико ни звучали мои слова, но мне почему-то кажется, что наш загадочный друг, знает обо всём произошедшем наперёд.
Бирюк злобно сверкнул глазами в сторону динамиков, затем перевёл взгляд на Тимофея.
– Это всего лишь разговорная форма речи, стимулирующая индивида к действию! – тут же отозвался электронный голос.
– Ты нам мозги не пудри своими заумными словечками! – прорычал генерал. – Не зря я ему не доверял, – обратился он к «Узнику». – Говори, невидимка, что такого знаешь, чего не знаем мы!
Вновь наступила томительная тишина. Относительная, конечно, поскольку двигатель «Рыси» хоть и был защищён соответствующей машинам такого класса звукоизоляцией, но урчал так словно и слыхом не слышал об этой чудной опции. Ко всему прочему, где-то, закатившаяся в неведомый угол, гремела нервирующая всё сильнее ещё одна непонятая дребедень.
– Я знаю, что через два километра после выезда на трассу, вас ожидает засада, – ответил нехотя Тиберий. – Спецы «Бурс» уже перекрывают намеченный для этого мероприятия участок дороги.
– Откуда им известно, куда мы едем? – проорал словно сорвавшись с катушек Иван.
– В том-то и дело, что им неизвестно, – ответил таким же злобным голосом Тиберий. – Они вслепую блокируют все маршруты. Их цель – ваше полное тотальное уничтожение! Я же всего лишь пытаюсь вам помочь, тупые вояки! Но если мои слова для вас пустой звук, вы можете и дальше продолжать ломиться напролом! Земли кругом полно, могил хватит на всех.
Возразить, что-либо на подобный довод, никто из пассажиров броневика не решился.
– Не верю я ему! – вдруг ни с того, ни с сего выкрикнул генерал Бирюк. Он взглянул в глаза племянника, видимо, в попытке найти там хоть каплю понимания или поддержки. Но увидел лишь немой, полный безразличия вопрос. – И никак не могу понять, почему вы не хотите верить мне? Я не знаю почему, но чутьё подсказывает, что этот некто ведёт какую-то двойную игру. – Машину вновь тряхнуло и из кабины раздался отборный мат в исполнении «Дарта». – Если не хотите верить, не нужно. Но, хоть выслушайте! – Тимофей в отчаянии развёл руками.
– Он столько раз помогал нам! Что вас смущает, дядя? Быть может, вы попросту стали слишком мнительным на старости лет? – усмешка окрасила губы молодого курсанта. Бирюк же, наоборот, стал ещё
