Кестер переключил фары на малый свет. Машина плыла в вате, проносились тени, деревья, смутные призраки в молочном море, не было больше шоссе, осталась случайность и приблизительность, тени, разраставшиеся и исчезавшие в реве мотора.
Когда через десять минут они вынырнули из тумана, лицо Кестера было землистым. Он взглянул на Жаффе и что-то пробормотал. Потом он дал полный газ и продолжал путь, прижавшись к рулю, холодный и снова овладевший собой…
* * *Липкая теплынь разлилась по комнате, как свинец.
— Еще не прекратилось? — спросил я.
— Нет, — сказал врач.
Пат посмотрела на меня. Вместо улыбки у меня получилась гримаса.
— Еще полчаса, — сказал я.
Врач поднял глаза:
— Еще полтора часа, если не все два. Идет дождь. С тихим напевным шумом падали капли на листья и кусты в саду. Ослепленными глазами я вглядывался в тьму. Давно ли мы вставали по ночам, забирались в резеду и левкои и Пат распевала смешные детские песенки? Давно ли садовая дорожка сверкала белизной в лунном свете и Пат бегала среди кустов, как гибкое животное?..
В сотый раз я вышел на крыльцо. Я знал, что это бесцельно, но все-таки ожидание как-то сокращалось. В воздухе висел туман. Я проклинал его; я понимал, каково было Кестеру. Сквозь теплую пелену донесся крик птицы.
— Заткнись! — проворчал я. Мне пришли на память рассказы о вещих птицах. — Ерунда! — громко сказал я.
Меня знобило. Где-то гудел жук, но он не приближался… он не приближался. Он гудел ровно и тихо: потом гудение исчезло; вот оно послышалось снова… вот опять… Я вдруг задрожал… это был не жук, а машина; где-то далеко она брала повороты на огромной скорости. Я словно окостенел и затаил дыхание, чтобы лучше слышать: снова… снова тихий, высокий звук, словно жужжание разгневанной осы. А теперь громче… я отчетливо различал высокий тон компрессора! И тогда натянутый до предела горизонт рухнул и провалился в мягкую бесконечность, погребая под собой ночь, боязнь, ужас, — я подскочил к двери и, держась за косяк, сказал:
— Они едут! Доктор, Пат, они едут. Я их уже слышу! В течение всего вечера врач считал меня сумасшедшим. Он встал и тоже прислушался.
— Это, вероятно, другая машина, — сказал он наконец.
— Нет, я узнаю мотор.
Он раздраженно посмотрел на меня. Видно, он считал себя специалистом по автомобилям. С Пат он обращался терпеливо и бережно, как мать; но стоило мне заговорить об автомобилях, как он начинал метать сквозь очки гневные искры и ни в чем не соглашался со мной.
— Невозможно, — коротко отрезал он и вернулся в комнату.
Я остался на месте, дрожа от волнения.
— «Карл», «Карл»! — повторял я. Теперь чередовались приглушенные удары и взрывы. Машина, очевидно, уже была в деревне и мчалась с бешеной скоростью вдоль домов. Вот рев мотора стал тише; он слышался за лесом, а теперь он снова нарастал, неистовый и ликующий. Яркая полоса прорезала туман… Фары… Гром. Ошеломленный врач стоял около меня. Слепящий свет стремительно надвигался на нас. Заскрежетали тормоза, а машина остановилась у калитки. Я побежал к ней. Профессор сошел с подножки. Он не обратил на меня внимания и направился прямо к врачу. За ним шел Кестер.
— Как Пат? — спросил он.
— Кровь еще идет.
— Так бывает, — сказал он. — Пока не надо беспокоиться.
Я молчал и смотрел на него.
— У тебя есть сигарета? — спросил он.
Я дал ему закурить.
— Хорошо, что ты приехал, Отто.
Он глубоко затянулся:
— Решил, так будет лучше.
— Ты очень быстро ехал.
— Да, довольно быстро. Туман немного помешал.
Мы сидели рядом и ждали.
— Думаешь, она выживет? — спросил я.
— Конечно. Такое кровотечение не опасно. — Она никогда ничего не говорила мне об этом.
Кестер кивнул.
— Она должна выжить, Отто! — сказал я.
Он не смотрел на меня.
— Дай мне еще сигарету, — сказал он. — Забыл свои дома.
— Она должна выжить, — сказал я, — иначе все полетит к чертям.
Вышел профессор. Я встал.
— Будь я проклят, если когда-нибудь еще поеду с вами, — сказал он Кестеру.
— Простите меня, — сказал Кестер, — это жена моего друга.
— Вот как! — сказал Жаффе.
— Она выживет? — спросил я.
Он внимательно посмотрел на меня. Я отвел глаза и сторону.
— Думаете, я бы стоял тут с вами так долго, если бы она была безнадежна? — сказал он.
Я стиснул зубы и сжал кулаки. Я плакал.
— Извините, пожалуйста, — сказал я, — но все это произошло слишком быстро.
— Такие вещи только так и происходят, — сказал Жаффе и улыбнулся.
— Не сердись на меня, Отто, что я захныкал, — сказал я.
Он повернул меня за плечи и подтолкнул в сторону двери:
— Войди в комнату. Если профессор позволит.
— Я больше не плачу, — сказал я. — Можно мне войти туда?
— Да, но не разговаривайте, — ответил Жаффе, — и только на минутку. Ей нельзя волноваться.
От слез я не видел ничего, кроме зыбкого светового пятна, мои веки дрожали, но я не решался вытереть глаза. Увидев этот жест, Пат подумала бы, что дело обстоит совсем плохо. Не переступая порога, я попробовал улыбнуться. Затем быстро повернулся к Жаффе и Кестеру.
— Хорошо, что вы приехали сюда? — спросил Кестер.
— Да, — сказал Жаффе, — так лучше.
— Завтра утром могу вас увезти обратно.
— Лучше не надо, — сказал Жаффе.
— Я поеду осторожно. — Нет, останусь еще на денек, понаблюдаю за ней. Ваша постель свободна? — обратился Жаффе ко мне. Я кивнул.
— Хорошо, тогда я сплю здесь. Вы сможете устроиться в деревне?
— Да. Приготовить вам зубную щетку и пижаму?
— Не надо. Имею все при себе. Всегда готов к таким делам, хотя и не к подобным гонкам.
— Извините меня, — сказал Кестер, — охотно верю, что вы злитесь на меня.
— Нет, не злюсь, — сказал Жаффе.
— Тогда мне жаль, что я сразу не сказал вам правду. Жаффе рассмеялся:
— Вы плохо думаете о врачах. А теперь можете идти и не беспокоиться. Я остаюсь здесь.
Я быстро собрал постельные принадлежности. Мы с Кестером отправились в деревню.
— Ты устал? — спросил я.
— Нет, — сказал он, — давай посидим еще где-нибудь. Через час я опять забеспокоился.
— Если он остается, значит это опасно, Отто, — сказал я. — Иначе он бы этого не сделал…
— Думаю, он остался из предосторожности, — ответил Кестер. — Он очень любит Пат. Когда мы ехали сюда, он говорил мне об этом. Он лечил еще ее мать…
— Разве и она болела этим?..
— Не знаю, — поспешно ответил Кестер, — может быть, чем-то другим. Пойдем спать?
— Пойди, Отто. Я еще взгляну на нее разок… так… издалека.
— Ладно. Пойдем вместе.
— Знаешь, Отто, в такую теплую погоду я очень люблю спать на воздухе. Ты не беспокойся. В последнее время я это делал часто.
— Ведь сыро.
— Неважно. Я подниму верх и посижу немного в машине.
— Хорошо. И я с удовольствием посплю на воздухе. Я понял, что мне от него не избавиться. Мы взяли несколько одеял и подушек и пошли обратно к «Карлу». Отстегнув привязанные ремни, мы откинули спинки передних
