— Живо! Живо! — прикрикнул офицер на хозяйку. — Все это вы объясните в участке. У вас будет достаточно времени.
— Я протестую! — кричала женщина.
— Можно протестовать сколько угодно. А пока что поедем.
Два полицейских подхватили ее под руки и подсадили в кузов.
Офицер повернулся к Керну и Штайнеру.
— Так, а теперь вот этих. И не спускать с них глаз.
— Мерси, — сказал Штайнер и забрался в машину. Керн последовал за ним.
Грузовики тронулись.
— До свидания! — взвизгнул женский голос в окне.
— Измордовать всю эту эмигрантскую сволочь до смерти! — заорал им вслед какой-то мужчина. — Тогда сэкономите на кормежке…
Полицейские автомобили ехали довольно быстро — улицы были еще пусты. Небо за домами отступило, стало светлым, широким и прозрачно-голубым. Арестованные вырисовывались на машинах темными силуэтами, словно ивы под осенним дождем. Два полицейских уплетали бутерброды и пили кофе из плоских фляг.
Вблизи Аспернского моста из-за угла выскочил грузовичок с овощами. Обе полицейские машины притормозили и снова рванулись вперед. В этот момент один из арестованных, ехавший на задней машине, перемахнул через борт. Он упал на крыло, зацепился за него полой пальто и грохнулся о мостовую.
— Остановить машину! Задержать! — крикнул старший. — Если побежит, стрелять!
Машина резко затормозила. Полицейские соскочили и побежали к месту, где упал человек. Шофер оглянулся. Убедившись, что арестованный не собирается бежать, он медленно подал машину назад.
Человек распластался на спине. Ударившись затылком о камни, он лежал в распахнутом пальто, широко раскинув руки и ноги, точно огромная летучая мышь, шмякнувшаяся оземь.
— Поднять его! — приказал офицер.
Полицейские склонились над пострадавшим. Затем один из них выпрямился.
— Видать, сломал себе что-то. Встать не может.
— Да может он встать! Поднимите его!
— Дайте ему хорошего пинка — сразу повеселеет, — вяло проговорил полицейский, который ударил Штайнера.
Человек стонал.
— Он действительно не может встать, — доложил второй полицейский. — Голова в крови.
— Проклятие! — Офицер опустился на мостовую. — Не сметь шевелиться! — крикнул он арестованным. — Сучья банда! Возись тут с ними!
Машина стояла теперь вплотную около пострадавшего. Керн хорошо видел его сверху. Он знал этого человека. То был чахлый польский еврей с жидкой седой бородкой. Несколько раз Керн ночевал с ним в одной комнате. Он ясно помнил, как по утрам, перекинув через плечи ритуальные ремни, старик стоял у окна и, тихо раскачиваясь, молился. Он торговал мотками пряжи, шнурками для ботинок и нитками. Уже трижды его высылали из Австрии.
— Встать! Живо! — скомандовал офицер. — Зачем спрыгнул с машины? Небось рыльце в пушку! Воровал и бог знает что еще делал!
Старик зашевелил губами, устремив на офицера широко открытые глаза.
— Что? — спросил тот. — Он что-то сказал?
— Говорит, что спрыгнул с перепугу, — ответил полицейский, стоя на коленях около старика.
— С перепугу? Конечно, с перепугу! Натворил чего-нибудь, вот и боится! Что он говорит?
— Говорит, что ничего не натворил.
— Все так говорят! Но куда нам его девать? Что с ним?
— Надо бы вызвать врача, — послышался голос Штайнера с грузовика.
— А вы помалкивайте! — нервно огрызнулся офицер. — Где мы раздобудем врача в такой час? Не может же он бесконечно валяться здесь на улице. А потом опять скажут, будто мы его так отделали. Ведь всегда и во всем виновата полиция!
— Надо отвезти его в больницу! — сказал Штайнер. — И как можно скорее!
Офицер растерялся. Теперь, поняв, что старик тяжело ранен, он даже забыл приказать Штайнеру замолчать.
— В больницу! Так просто там его не примут. Нужна сопроводительная бумага. А я не имею права подписать ее. Сначала я должен составить рапорт.
— Отвезите его в еврейскую больницу, — сказал Штайнер. — Там его примут без сопроводительной и без рапорта. Даже бесплатно.
Офицер уставился на него:
— Откуда вам это известно?
— Можно отвезти его в Общество неотложной помощи, — предложил один из полицейских. — Там постоянно дежурит санитар или врач. Пусть разбираются с ним. А мы от него отделаемся.
Офицер принял решение.
— Ладно, поднимите его! Проедем мимо «неотложной помощи». Один из вас останется с ним. Дурацкая история!
Полицейские подняли пострадавшего. Он снова застонал. Лицо сильно побледнело. Его уложили в кузов. Он вздрогнул и открыл глаза. Они блестели неестественным блеском, резко выделяясь на осунувшемся лице. Офицер покусывал губы.
— Бред какой-то! Такой старик, и вдруг прыгает на ходу!.. Трогай! Только не гнать!
Под головой раненого натекла лужица крови. Узловатые пальцы скребли по днищу кузова. Губы понемногу разжались, зубы обнажились. Казалось, под призрачной и угрюмой маской боли смеется кто-то другой, беззвучно и с издевкой.
— Что он говорит? — спросил офицер.
Тот же полицейский снова примостился около старика на коленях и поддерживал его голову.
— Говорит, хотел вернуться к своим детям. Теперь они, мол, умрут с голоду, — доложил полицейский.
— Ерунда какая! Ничего с ними не станется. А где они?
Полицейский склонился к раненому.
— Не хочет сказать. А то, мол, их тоже вышлют. У них нет вида на жительство.
— Что-то он фантазирует… А теперь что бормочет?
— Просит, чтобы вы его простили.
— Что? — изумился офицер.
— Говорит, чтобы вы его простили за неприятности, которые он вам причиняет.
— Простить? А при чем тут простить? — Офицер внимательно посмотрел на человека, вытянувшегося в машине, и покачал головой.
Машина остановилась перед пунктом «неотложной помощи».
— Внесите его, — скомандовал офицер. — Только осторожно. Вы, Роде, останетесь с ним. Я потом позвоню.
Полицейские подняли пострадавшего. Штайнер наклонился над ним.
— Мы найдем твоих детей, — сказал он. — Поможем им. Понимаешь, старик?
Еврей открыл и снова закрыл глаза. Потом три полицейских внесли его в дом. Его руки свисали и волочились по мостовой. Как у мертвого. Через несколько минут оба полицейских вернулись и снова залезли в кузов.
— Он еще что-нибудь сказал? — спросил офицер.
— Нет. Совсем позеленел. Если сломал позвоночник — долго не протянет.
— Ну что ж, станет одним евреем меньше, — сказал полицейский, который ударил Штайнера.
— Простить! — пробормотал офицер. — Ведь надо же! Странные люди…
— Особенно в наше время, — заметил Штайнер.
Офицер подтянулся.
— А вы извольте заткнуться! Большевик! — рявкнул он. — Мы вышибем из вас все это нахальство!
Арестованных привезли в полицейский участок на Элизабет-променаде. С Керна и Штайнера сняли наручники. Затем их отвели к остальным в большое полутемное помещение. Почти все сидели молча. Эти люди привыкли ждать. Одна только белокурая хозяйка пансиона не переставала сетовать.
Около девяти часов их стали поочередно вызывать наверх. Керна привели в комнату, где находились два полицейских, писарь в штатском,
