Биндинг вытаращился на него круглыми глазами:
— Это совершенно невозможно!
— Напротив! Нет ничего проще! — Керн взял пальто и набросил его поверх пижамы. Потом переложил через руку пиджак и брюки и поднял с пола туфли. — Вот так! Все это я заберу с собой, чтобы не тревожить вас слишком рано. Оденусь там. Я рад сделать хоть что-нибудь для человека, вынесшего так много.
— Но позвольте… — Биндинг порывисто схватил Керна за руки. Казалось, вот-вот он начнет покрывать их поцелуями. — Господи… да вы же ангел!.. — заикаясь, произнес он. — Вы спасли меня!
— Да что вы в самом деле! — смутился Керн. — Просто иногда люди помогают друг другу, только и всего. Иначе что же с нами станет? Спите спокойно!
— Буду спать спокойно! Видит Бог!
У Керна мелькнула мысль — не прихватить ли чемодан, где в небольшом кармане лежали сорок франков. Но деньги были хорошо спрятаны, а чемодан заперт. К тому же он не решился бы оскорбить явным недоверием человека, вернувшегося из концлагеря. Эмигранты не обворовывают друг друга.
— Доброй ночи! Спите спокойно! — сказал он еще раз и ушел.
Рут жила в том же коридоре. Как было условлено, Керн постучался к ней двумя короткими ударами, и она сразу же открыла.
— Что-нибудь случилось? — испуганно спросила она, увидев его с одеждой в руках. — Надо бежать?
— Нет. Просто я уступил свою комнату несчастному человеку, выпущенному из концлагеря и не спавшему несколько ночей подряд. Можно, я устроюсь у тебя на шезлонге?
Рут улыбнулась.
— Шезлонг очень старый и шаткий. А разве кровать недостаточно широка для двоих?
Керн быстро переступил порог и поцеловал ее.
— Иногда я действительно задаю глупейшие вопросы, — сказал он. — Но только от смущения, поверь. Ведь все это так ново для меня.
Комната Рут была чуть побольше, чем его, но обставлена примерно так же, если не считать шезлонга. Однако Керну все здесь казалось совершенно иным. Странно, подумал он, вероятно, все дело в ее вещах: узкие туфли, блузка, коричневая юбка… Как это трогательно, даже нежно! А разбросай я брюки, рубашку, башмаки, и получится полный кавардак.
— Знаешь, Рут, — сказал он, — а ведь нам с тобой никак не пожениться. Ничего не выйдет! Нет документов!
— Ну и пусть. Меня это волнует меньше всего. И вообще, чего ради мы снимаем целых две комнаты?
Керн рассмеялся:
— В угоду высокой швейцарской морали. Проживать без регистрации — еще куда ни шло, но находиться вдвоем в одной комнате, не будучи женатыми, — просто немыслимо!
* * *Утром Керн дождался десяти часов. Потом пошел к себе за чемоданом. Выпишу несколько здешних адресов, подумал он, а Биндинг пусть себе выспится всласть.
Но в комнате никого не было. Видимо, Биндинг встал и ушел. Чемодан оказался открытым. Керн удивился — он точно помнил, что накануне запер его. Еще ему показалось, что флаконы лежат иначе, чем он раскладывал их обычно. Быстро обшарив чемодан, Керн нащупал за подкладкой небольшой конверт, но, раскрыв его, убедился, что швейцарские деньги исчезли. В конверте остались лишь две австрийские кредитки по пять шиллингов.
Вновь он перерыл все. Поискал даже в костюме, хотя наверняка знал, что денег в него не клал. Вечно опасаясь попасть в полицию, он никогда не брал с собой ничего лишнего. Случись несчастье, у Рут останутся хотя бы чемодан и деньги. Но сорок франков пропали.
Он сел на пол, рядом с чемоданом.
— Какой же негодяй! — произнес он вне себя от негодования. — Какой подлый негодяй! Разве такое вообще возможно?
Керн просидел так некоторое время, размышляя, сказать ли обо всем Рут, и решил сделать это только в случае, если другого выхода не будет. Не хотелось волновать ее лишний раз.
Наконец он взял список Биндера и выписал несколько бернских адресов. Затем набил карманы мылом, шнурками, английскими булавками, туалетной водой и спустился по лестнице.
Внизу он столкнулся с хозяином.
— Вы знаете человека по имени Рихард Биндинг? — спросил он.
Хозяин немного подумал, потом отрицательно покачал головой.
— Я говорю о человеке, который был здесь вчера вечером. Он хотел снять комнату.
— Вчера вечером никто с такой просьбой ко мне не обращался. Я вообще отсутствовал — до двенадцати играл в кегли.
— Вот оно что! А у вас были свободные комнаты?
— Да, три комнаты. Они и сейчас свободны. Вы ждете кого-нибудь? Могу предложить седьмой номер, на одном этаже с вами.
— Нет, не думаю, что человек, которого я жду, вернется. Он, пожалуй, уже на пути в Цюрих.
К полудню Керн заработал три франка. Он зашел в дешевый ресторан, намереваясь наскоро съесть бутерброд и затем продолжить торговлю.
Он подошел к стойке и с жадностью принялся за еду. Вдруг он едва не поперхнулся: за одним из дальних столиков сидел Биндинг.
Керн запихнул в рот остаток бутерброда, давясь, проглотил его и медленно направился к Биндингу, который, сидя за небольшим блюдом со свиными отбивными, красной капустой и картофелем, самозабвенно поглощал эту вкусную снедь.
Он заметил Керна, лишь когда тот подошел вплотную.
— Ах, это вы! — небрежно бросил он. — Ну, как дела?
— Из моего бумажника исчезли сорок франков, — сказал Керн.
— Это неприятно, — ответил Биндинг и проглотил большой кусок жареной свинины. — В самом деле неприятно!
— Отдайте мне то, что у вас осталось, и дело с концом.
Биндинг отпил глоток пива и вытер губы.
— Дело и так с концом, — добродушно заявил он. — Или вы намереваетесь что-то предпринять?
Керн злобно уставился на него. Охваченный бешенством, он еще не сообразил, что и впрямь ничего не может сделать. Пойти в полицию? Там потребуют предъявить документы, арестуют и вышлют.
Сощурив глаза, он смерил Биндинга оценивающим взглядом.
— Никаких шансов у вас нет, — сказал тот. — Я отличный боксер. Вешу минимум на сорок фунтов больше вас. А кроме того, драка в ресторане — это полиция и высылка.
В эту минуту Керн не думал о себе, но он тревожился за Рут. Биндинг сказал правду: его положение было и впрямь безнадежно.
— И часто вы проделываете такие штучки? — спросил он.
— Я этим живу. И, как видите, не так уж плохо.
Керн едва не задохнулся от бессильной ярости.
— Верните мне хотя бы двадцать франков, — хрипло сказал он. — Мне нужны эти деньги. Не для себя. Для другого человека. Они принадлежат ему.
Биндинг отрицательно покачал головой:
— Деньги эти нужны мне самому. Вы еще дешево отделались. За сорок франков узнали величайшую истину: никогда не
