– Короче, попробуй сейчас сфокусироваться на мне, – велел ему я. – Смотри мне в глаза. Хоть это ты можешь?
По виску у него покатилась крупная капля пота, и он с усилием тяжеловеса, толкнувшего вес в триста фунтов, встретился со мной взглядом.
– Молодец. Теперь слушай и повторяй за мной: «Мы сейчас вместе посмотрим вверх».
– М-мы с-сейчас вместе п-посмотрим вверх. – Никогда раньше не слышал, чтобы Амир заикался.
– И мы увидим Радужный мост, – не ослаблял натиска я.
– М-мы увидим… – Пауза. – Р-радужный м-мост.
– И наши мозги не взорвутся.
– Н-не взорвутся.
– Раз! Два! Три! – выкрикнул я.
Мы глянули… О боги! Радужный мост был там!
Перспектива заметно сместилась. Мы теперь смотрели на рекламу не перпендикулярно, а под углом в сорок пять градусов, а верхушка эмблемы Ситгоу выгнулась в ночное небо разноцветной сияющей аркой.
– Амир, ты это видишь? – спросил я.
– Я в это не верю, – таким тоном пробормотал он, что мне стало ясно: увидел.
– Спасибо Аллаху, милосердному и сострадательному! – воскликнула Сэм, одарив меня самой лучезарной улыбкой из всех, которые я когда-либо видел в жизни.
И почти тут же с небес послышался резкий, отнюдь не божественный окрик:
– Эй, ребята! Да поднимайтесь скорей!
Глава XXXI. У Хеймдалля есть селфи почти со всеми
Амиру чуть было не удалось совершить прыжок, достойный эйнхерия. Не держи я его, наверняка взлетел бы от удивления футов на шестьдесят вверх.
– Что это было? – спросил он.
– Ты услышал его? – просияла Самира. – Это просто Хеймдалль приглашает нас подняться наверх.
– Н-наверх? Т-туда? – попятился от рекламы и Радужного моста Амир.
Хафборн и Алекс уже подошли к нам. Алекс, глянув на космический мост, радугой возносящийся в небо, кажется, не особенно впечатлился и лишь спросил:
– А на нем безопасно?
– Ну, в данном случае, вероятно, да, – склонил голову набок Хафборн. – Их же Хеймдалль пригласил. А без приглашения тот, кто ступит на эту радугу, вмиг превращается в пепел.
– Что-о? – взвыл Амир.
– Мы не сгорим, – сердито косясь на Хафборна, заверила жениха Сэм. – С нами все будет в порядке.
– Я с вами, – отозвался Алекс. – Вам же, двум психам, – указал он на Сэм и Амира, – нужен сопровождающий, который при случае вас предостережет от чего-нибудь безответственного.
– Безответственного? – Голос Амира скакнул на пол-октавы вверх. – К примеру, как лезть по горящей радуге в небо?
– Да все нормально, чувак, – ободряюще хлопнул я его по плечу, хотя для меня-то понятие «нормально» за последние несколько месяцев сильно расширилось.
– Ну, вы тогда развлекайтесь, а я, пожалуй, останусь здесь, – скрестил на груди руки Хафборн.
– Сдрейфил? – задиристо бросил Алекс.
Берсерк хохотнул.
– Да нет. Просто уже однажды встречался с Хеймдаллем. И мне, пожалуй, такой чести хватит.
Слова его меня немного насторожили.
– Ну, и какой же он?
– Сами увидите, – фыркнул Хафборн. – До новой встречи в Вальгалле. – Счастливо обследовать межпространственные просторы.
Сэм улыбнулась.
– Мне просто не терпится показать тебе это, Амир. Пошли.
Она первой шагнула к эмблеме Ситгоу и испарилась в многоцветном сияющем пятне.
– Сэм! – трагически проорал Амир.
– О, как же круто! – воскликнул Алекс и, шагнув следом за Сэм, тоже исчез.
– С ними полный порядок, Амир. Выше нос, старина! – Я хлопнул его по плечу. – Сейчас я с тобой расплачусь за все фалафели, которыми ты кормил меня, пока я был бездомным. Потому что благодаря мне ты увидишь Девять Миров.
Амир шумно вздохнул. Да уж, в выдержке ему не откажешь. Другой бы, откройся ему вдруг такое, уже валялся бы на крыше, свернувшись калачиком, или вообще бы рыдал от паники. Сами подумайте: резкий голос с небес вдруг зовет вас, невеста почти немедленно пропадает…
– Магнус, – посмотрел он пристально мне в глаза.
– Да?
– Напомни мне, если потом забуду, что я тебе больше не дам ни одной фалафели.
И мы дружно прыгнули на оранжевую полосу света.
Ну и на что здесь было смотреть? Четверо тинейджеров просто брели вперед по ядерной радуге. Нас окружало теплом мерцающее свечение. Мы словно шли по пшеничному полю, утопая по пояс в колосьях, только колосьями этими был свет.
Я умудрился где-то посеять солнечные очки из Альфхейма. Впрочем, сомнительно, что они бы мне здесь помогли. Свет на Биврёсте, конечно, был тоже весьма интенсивный, но совершенно другой. Глаза он не выжигал, но яркие и насыщенные цвета заставляли их пульсировать в унисон, как сердца-близнецы. А вот кожу припекало серьезно. Мне казалось, что миллиметр ее уж точно потом с меня слезет. При каждом шаге мост издавал утробный грохот, напоминающий закольцованную аудиозапись взрыва. Похоже, Хафборн был прав: без приглашения Хеймдалля мы бы, едва ступив на Биврёст, испарились.
Бостонские небоскребы за нашими спинами превратились в туманное марево. Небо над нашими головами сделалось черным, на нем засияли тысячи звезд. Я видел такое раньше только во время наших ночных походов с мамой. Мне мигом вспомнился запах наших костров, на которых мы поджаривали зефир, а потом, уютно устроившись возле огня, наперебой рассказывали друг другу разные истории или придумывали новые созвездия вроде Мигунчика или Вомбата. Ох, сколько же мы смеялись тогда. Прямо до колик. Горло у меня сжалось. Больше этого никогда не будет.
А мы все шли, шли и шли, и мне уже стало казаться, что у этой радуги нет конца. Мысли мои были далеки от всяких там горшков с золотом, лепреконов и Асгарда. Я все сильней опасался, как бы Хеймдалль, решив подшутить над нами, не заставил Биврёст исчезнуть. Обречет нас болтаться здесь в пустоте, а на прощанье прокричит своим резким скрипучим голосом: «ВЫ БЫЛИ ПРАВЫ! МЫ НЕ СУЩЕСТВУЕМ! ЛОЛ!»
Темное небо начало мало-помалу сереть. На горизонте возникли контуры города. Алые стены. Золотые ворота. А за ними – шпили и купола дворцов, которые принадлежали богам. Я до сего момента видел Асгард лишь однажды, да и то из окна Вальгаллы, а следовательно, изнутри. При взгляде извне он произвел на меня еще более сильное впечатление. Я попытался вообразить себе, как иду по Биврёсту вместе с армией великанов. При одном взгляде на эту величественную и неприступную крепость у меня бы лично ушла надежда, что в нее можно вторгнуться.
На мосту перед нами стоял, широко расставив ноги, высокий воин с огромным мечом.
Я представлял себе Хеймдалля похожим на кинозвезду – вежливым и невозмутимым. В реальности он немного разочаровывал.
На нем были туника из стеганой ткани и шерстяные легинсы. И то и другое бежевого цвета, который, как зеркало, отражал все цвета Биврёста. Такой вот четко рассчитанный камуфляж для полного слияния с радугой. Светлые, почти белые волосы Хеймдалля мелко вились, как овечья шерсть. Лицо покрывал сильный загар. Неизбежный результат, если тысячу лет стоишь на радиоактивном мосту. «Только бы при таком облучении он не решил завести детей», – невольно подумалось мне.
В целом он смахивал на одного из
