На лице кастильца отразилось глубокое изумление, он застыл на месте, словно не веря, что остался в живых.
Внезапно он быстро подошел к Корсару и протянул ему руку:
– Мои соотечественники утверждают, что флибустьеры – бесчестные люди, занимающиеся лишь грабежом на море, я же теперь могу подтвердить, что среди них есть достойные люди, которые в рыцарстве и благородстве превзойдут самых благовоспитанных дворян Европы… Господин рыцарь, вот вам моя рука: благодарю вас!..
Корсар с чувством пожал его руку, затем, подняв упавшую шпагу, протянул ему ее:
– Сохраните ваше оружие, сеньор: мне достаточно, если вы пообещаете не воспользоваться ею против нас до завтрашнего дня.
– Обещаю вам, сеньор, клянусь честью.
– Теперь позвольте связать вас. Мне жаль прибегать к этой крайности, но я не могу обойтись без нее.
– Делайте что хотите.
По знаку Корсара Кармо подошел к кастильцу и связал ему руки, затем препоручил его африканцу, который поспешил отвести его наверх, в компанию к племяннику, слуге и нотариусу.
Выбить шпагу из рук кастильца было делом одной минуты.
– Надеюсь, визитов больше не будет, – заключил Кармо, обращаясь к Корсару.
– Боюсь, что вскоре к нам пожалуют другие гости, – ответил капитан. – Все эти таинственные исчезновения не могут не всполошить родственников графа и его племянника, и тогда вмешаются власти Маракайбо. Нам стоит подумать о том, как бы забаррикадироваться изнутри и подготовиться к обороне. Ты не заметил, нет ли огнестрельного оружия в доме?
– Я нашел на чердаке аркебузу и припасы к ней, а также старую, заржавевшую алебарду и латы.
– Аркебуза нам пригодится.
– А сможем ли мы выстоять, капитан, если солдаты пойдут на штурм дома?..
– Там будет видно, а сейчас могу тебе сказать, что живым меня Ван Гульду не видать!.. Итак, подготовимся к обороне. Позднее, если останется время, подумаем о трапезе.
Африканец вернулся, поручив Ван Штиллеру охранять пленников. Узнав, что нужно делать, он горячо принялся за дело.
С помощью Кармо он притащил в коридор всю самую тяжелую и громоздкую мебель, что не обошлось, разумеется, без долгих, хотя и бесполезных, причитаний нотариуса. Шкафы, ящики, массивные столы, комоды – все было свалено возле двери, так что получилась надежная баррикада.
Не довольствуясь этим, флибустьеры с помощью других ящиков и мебели соорудили вторую баррикаду, у подножия лестницы, на случай если дверь не выдержит напора.
Едва они закончили подготовку к обороне, как увидели, что Ван Штиллер кубарем катится с лестницы.
– Командир, – воскликнул он, – на улице столпились горожане, и все смотрят на наш дом! Я думаю, они заметили таинственное исчезновение входивших людей.
– Ах так!.. – сказал, глазом не моргнув, Корсар.
Спокойно поднявшись по лестнице, он, стоя за занавеской, выглянул в окно, выходившее на улицу.
Ван Штиллер сказал правду. Человек пятьдесят, разделившись на группы, толпились на противоположном конце улицы. Они оживленно переговаривались и указывали на дом нотариуса, в то время как из окон соседних домов выглядывали обеспокоенные люди.
– То, чего я боялся, того и гляди случится, – пробормотал Корсар, нахмурив лоб. – Ладно, если уж и мне суждено погибнуть в Маракайбо, значит так записано в книге судеб. Бедные мои братья, кто же за вас отомстит!.. О!.. Видно, смерть еще не близка, а фортуна улыбается пиратам с Тортуги!.. Кармо, ко мне!..
Услышав, что его зовут, моряк не замедлил явиться:
– Слушаю, капитан.
– Ты мне сказал, что нашел боеприпасы.
– Да, бочонок фунтов на восемь-десять пороха, сеньор.
– Поставь его в коридоре, под дверью, и приладь к нему фитиль.
– Гром и молния! Мы взорвем весь дом?
– Да, если понадобится.
– А пленники?
– Тем хуже для них, если солдаты попытаются нас схватить. Мы имеем право на защиту и воспользуемся им без колебаний.
На улице, вдали, показался отряд аркебузиров, сопровождаемый толпой любопытных. Под командованием лейтенанта маршировало две дюжины отлично вооруженных мушкетами, шпагами и дагами[11] солдат, словно направлявшихся на войну.
Рядом с лейтенантом Корсар заметил какого-то старого господина с седой бородой, вооруженного шпагой, и решил, что это кто-нибудь из родственников графа или молодого человека.
Отряд проложил себе дорогу среди граждан, заполонивших улицу, и остановился в десяти шагах от дома нотариуса. Солдаты выстроились в три шеренги и взяли мушкеты на изготовку, словно собирались открыть огонь.
Понаблюдав несколько минут за окнами, лейтенант переговорил со стоявшим рядом стариком, затем решительно подошел к двери и постучал тяжелым молотком:
– Во имя закона, откройте!
– Вы готовы, мои храбрецы? – спросил Корсар.
– Готовы, сеньор, – ответили Кармо, Ван Штиллер и африканец.
– Вы останетесь со мной, а ты, мой славный африканец, поднимешься на верхний этаж и посмотришь, нет ли там лазейки, которая позволит нам выбраться на крышу.
С этими словами он поднял жалюзи и, облокотившись на подоконник, спросил:
– Что вам угодно, сеньор?
Увидев вместо нотариуса мужественное лицо Корсара, одетого в широкополую черную шляпу с развевающимся черным пером, лейтенант растерялся от удивления.
– Кто вы такой? – спросил он спустя мгновение. – Я хотел бы поговорить с нотариусом.
– Я его заменяю, поскольку он пока не может двигаться.
– Тогда откройте: у меня приказ губернатора.
– А если я не захочу?
– В таком случае я не отвечаю за последствия. В этом доме происходят весьма странные вещи, и я получил приказ узнать, что случилось с господином Педро Конксевиа, его слугой и его дядей, графом Лермой.
– Если вам не терпится это узнать, то могу вам сказать, что они находятся у нас в доме, все в добром здравии и даже в отличном расположении духа.
– Пусть они сойдут вниз.
– Это невозможно, сеньор, – ответил Корсар.
– Я требую подчиниться или велю взломать дверь.
– Как вам угодно, но предупреждаю, что за дверью установлен бочонок с порохом, и при первой же попытке взломать дверь я подожгу фитиль и взорву дом вместе с нотариусом, господином Конксевиа, его слугой и графом Лермой. Теперь попробуйте, если посмеете!..
При этих словах, произнесенных спокойным, решительным тоном, не допускавшим ни малейших сомнений, ужас объял солдат и присоединившихся к ним зевак. Кое-кто поспешил убраться подобру-поздорову, опасаясь, что дом того и гляди взлетит на воздух. Даже лейтенант отступил назад.
Корсар невозмутимо стоял у окна, словно простой зритель, не спуская,
