После похорон, в течение дня, жизнь на борту «Молниеносного» шла своим чередом.
Командир не появлялся ни на палубе, ни на капитанском мостике, предоставив помощнику управление кораблем. Запершись в каюте, он не подавал признаков жизни. Даже Кармо и Ван Штиллер не знали, чем он занят.
Они предполагали, что вместе с ним находится африканец, ибо последний исчез одновременно с капитаном и его не могли отыскать ни в одном из закоулков на корабле.
О чем они беседовали, запершись на ключ в каюте, никто не мог сказать, даже помощник капитана. Когда Кармо попытался его расспросить об этом, то попросту получил толчок в спину.
С наступлением вечера, когда на «Молниеносном» убрали часть парусов, опасаясь столь частых здесь ураганов, Кармо и Ван Штиллер, не отходившие от капитанской рубки, увидели наконец курчавую голову африканца, поднимавшегося из кормового люка.
– Вот и кум!.. – воскликнул Кармо. – Надеюсь, ты скажешь, на борту ли еще командир, или он отправился на дно морское, чтобы побеседовать со своими братьями. От него всего можно ожидать.
– И то верно, – подтвердил Ван Штиллер. – Ведь это не человек, а дьявол. Не то что мы с вами…
– Эй, кум, – обратился Кармо к африканцу. – Ты что-то обходишь стороной старых знакомых.
– Меня хозяин задержал, – ответил Моко.
– Есть, значит, новости?.. Что поделывает командир?
– Он сильно не в духе.
– Никогда, даже на Тортуге, я не видел, чтобы он был веселым или хоть раз улыбнулся.
– Он только и говорит о своих братьях и о том, какую ужасную месть он готовит.
– Уж в этом, кум, не сомневайся. Черный Корсар – не такой человек, чтобы бросить начатое дело, и не хотел бы я оказаться на месте губернатора Маракайбо и всех его близких. Ван Гульд, конечно, смертельно ненавидит Черного Корсара, но дорого ему это обойдется.
– А в чем тут дело, вы не знаете, белый кум?
– Говорят, Ван Гульд ненавидит его давно и поклялся мстить трем корсарам еще до того, как переехал в Америку и предложил свои услуги Испании.
– Значит, вся история началась еще в Европе?
– Да.
– И они столкнулись, видимо, там? – спросил африканец.
– Так говорят, ибо стоило Ван Гульду стать губернатором Маракайбо, как у острова Тортуга появились три прекрасно оснащенных судна, которыми командовали корсары – Черный, Красный и Зеленый. Все три пирата были смелыми, отважными мореходами, неукротимыми, как львы, бойцами. Самым младшим был Зеленый Корсар, самым старшим Черный Корсар. В храбрости они не уступали друг другу, а в искусстве владения оружием им не было равных среди пиратов Тортуги. Вскоре смельчаки вселили ужас в испанцев, плававших в Мексиканском заливе. Не сосчитать разграбленных ими судов, взятых штурмом городов. Их корабли были самыми быстроходными, и они были вооружены лучше всех на Тортуге.
– Охотно верю, – согласился африканец. – Достаточно взглянуть на это судно.
– Но настали, однако, и для них черные дни, – продолжал Кармо. – Отплыв однажды на одном из своих кораблей в неизвестном направлении, Зеленый Корсар наткнулся на испанскую эскадру, был побежден в неравном бою, схвачен и отвезен в Маракайбо, где был повешен Ван Гульдом.
– Это я помню, – сказал африканец. – Но тело его не досталось диким зверям.
– Нет, потому что Черный Корсар с горсткой верных ему людей пробрался ночью в Маракайбо и выкрал тело брата, чтобы похоронить его в море.
– Да, об этом мы узнали после. Ван Гульд же, говорят, пришел в ярость оттого, что упустил второго брата, и приказал расстрелять четырех часовых, охранявших повешенных на площади Гранады.
– Потом пришел конец Красному Корсару, и он теперь тоже лежит на дне Карибского моря, но третий брат, самый отчаянный из всех, не успокоится до тех пор, пока не сотрет с лица земли всех Ван Гульдов.
– Он скоро вернется в Маракайбо, кум. Он расспрашивал меня о таких подробностях, без которых не обойтись при взятии города с моря.
– Пьетро Нау, известный под грозной кличкой Олоне, еще на Тортуге, и он дружен с Черным Корсаром. А кто в силах устоять перед этими храбрецами? К тому же… – Тут Кармо остановился и, толкнув в бок африканца и стоявшего рядом Ван Штиллера, сказал им: – Взгляните на Черного Корсара!.. Разве он не внушает всем страх? Да он вылитый морской бог!..
Флибустьер с африканцем перевели взор на капитанский мостик.
Корсар был там, как всегда в черной одежде, с надвинутой на лоб широкополой шляпой, на которой развевалось огромное черное перо. Бесшумно, в полном одиночестве, медленно прогуливался он по мостику, опустив голову и скрестив руки на груди.
Его помощник Морган наблюдал за ходом корабля, не осмеливаясь прервать раздумья капитана.
– Ну чем он не призрак? – пробормотал вполголоса Ван Штиллер.
– А Морган ничуть не отличается от своего компаньона, – заметил Кармо. – Если один мрачнее ночи, то другой отнюдь не веселее. Вот уж действительно, два сапога – пара. Тихо!..
В сумерках прозвучал чей-то возглас. Он донесся с реи грот-мачты, на которой неясно чернел силуэт наблюдателя.
Дозорный дважды прокричал:
– Вдали, слева по ветру, корабль!
Прохаживавшийся по мостику Черный Корсар резко остановился.
Стоя неподвижно, он в течение секунды всматривался в наветренную сторону, но с палубы невозможно было заметить корабль, плывущий на расстоянии шести-семи миль.
Обратившись к Моргану, также смотревшему вдаль, он приказал:
– Распорядитесь потушить огни.
Получив приказ, моряки поспешили прикрыть два огромных фонаря, горевшие на баке по левому и правому борту.
– Марсовый, куда плывет корабль? – спросил Корсар, когда на «Молниеносном» воцарилась полная тьма.
– К югу, капитан.
– К берегам Венесуэлы?
– Скорее всего.
– Сколько миль до него?
– Пять или шесть.
– Ты уверен, что не ошибся?
– Да, мне ясно видны его фонари.
Перегнувшись с мостика, Корсар крикнул:
– Свистать всех наверх!
Менее чем за полминуты все сто двадцать флибустьеров, составлявшие команду «Молниеносного», оказались на боевых местах: палубные у парусов, марсовые на мачтах, стрелки на марсах и на баке, остальные расположились вдоль бортов, а артиллеристы с зажженными фитилями в руках стали наготове у пушек.
Порядок и дисциплина, царившие на борту флибустьерских кораблей, были таковы, что в любой час дня или ночи,
