Черный Корсар ждал ее, держа шляпу в руке и опершись на эфес шпаги.
– Благодарю вас, сеньорита, что вы удостоили мой корабль своим посещением, – сказал он ей.
– Это я, кабальеро, должна благодарить вас за то, что вы соблаговолили принять меня на своем корабле, – ответила она с грациозным поклоном. – Ведь я ваша пленница.
Предложив девушке руку, он провел ее на корму и пригласил в кают-компанию.
Маленький салон, уютно расположенный под полуютом на уровне остальной палубы, был обставлен с такой элегантностью, что молодая фламандка, привыкшая жить среди великолепия и роскоши, не могла удержаться от изумленного возгласа.
Видно было, что владелец каюты, даже став корсаром, не отказался от удобств и роскоши, к которым привыкли его предки.
Стены салона были обтянуты голубым шелком, затканным золотом, и украшены большими венецианскими зеркалами; мягкий восточный ковер устилал пол, а на широких окнах, выходивших в море и разделенных изящными витыми колоннами, висели легкие кисейные занавески.
По углам были расположены четыре горки с серебряной посудой, в середине – отлично сервированный стол, покрытый белоснежной скатертью из голландского полотна. Вокруг стола были расставлены удобные кресла с большими металлическими набалдашниками на спинке, обитые голубым бархатом.
Два прекрасных серебряных канделябра заливали салон светом, от которого поблескивали зеркала и скрещенные клинки, висевшие над дверью.
Корсар пригласил к столу молодую фламандку и ее спутницу.
Великан Моко принялся подавать на стол кушанья в серебряных тарелках с гербом – это было изображение скалы и сидящих на ней четырех орлов, окаймленное загадочной надписью.
Ужин, состоящий главным образом из свежей рыбы, копченого мяса, тропических фруктов и сластей, отборных итальянских и испанских вин, закончился в полной тишине, так как ни одно слово не сорвалось с уст Черного Корсара, а молодая фламандка не посмела отвлечь его от беспокойных дум.
После того как был подан шоколад по испанскому обычаю в крошечных фарфоровых чашечках, капитан, казалось, решил нарушить становившееся тягостным молчание, царившее в салоне.
– Извините, сеньорита, – сказал он, глядя на молодую фламандку. – Извините, что я не сумел занять вас любезным разговором, но с наступлением ночи мою душу часто охватывает глубокая печаль, а мысли обращаются к глубинам Великого залива или уносятся в дальние страны, омываемые Северным морем.
– И это вы? Самый бесстрашный из всех корсаров? – воскликнула девушка в изумлении. – Вы, которому покоряются моря и самые мощные корабли? Ведь по одному вашему знаку сотни людей готовы пойти на смерть, вы не нуждаетесь в богатстве и роскоши, вас считают одним из самых прославленных вожаков флибустьеров. И вы печалитесь?..
– Взгляните на мое платье, сеньорита, и вспомните об имени, которое я ношу. Разве нет во всем этом чего-то печального?
– В самом деле… – ответила молодая фламандка, пораженная его словами. – Вы носите темное, как ночь, платье, и флибустьеры дали вам имя, от которого все трепещут. В Веракрусе, где я недолгое время гостила, мне рассказывали о вас такие истории, что кровь стыла в жилах.
– Какие же, сеньорита? – спросил с горькой усмешкой Корсар, вперив свой мрачный взор в лицо молодой фламандки, словно пытаясь прочесть ее мысли.
– Мне говорили, что, собираясь совершить ужасную месть, Черный Корсар пересек с двумя братьями Атлантический океан. Один из них носил зеленое, другой – красное платье.
– Так!.. – промолвил Корсар, все более мрачнея…
– Мне сказали, что вы всегда отличались суровым и замкнутым характером, что не боялись выходить в море, когда на Антилах бушевал ураган, и что наперекор волнам и ветру ваш корабль бесстрашно бороздил воды Великого залива, бросая вызов силам природы, ибо вам покровительствовали демоны ада.
– Что же дальше? – спросил Корсар пронзительным голосом.
– А дальше оба – Зеленый Корсар и Красный Корсар – были повешены вашим смертельным врагом, человеком, который…
– Продолжайте, – промолвил Корсар.
Не закончив фразу, молодая фламандка запнулась, глядя на него с беспокойством и страхом.
– Что же вы умолкли? – спросил он.
– Я не смею говорить, – ответила она нерешительно.
– Вы боитесь, сеньорита?
– Нет. Но… Правда ли, что вы можете вызывать души умерших?
В этот миг огромная волна с грохотом налетела на борт корабля и глухой стон донесся из трюма. Брызги и пена окатили окна, замочив занавески.
Побледневший Корсар вскочил на ноги. Он бросил на девушку испытующий взгляд, но в его глазах тут же отразилось глубокое смятение. Подойдя к окну, он отворил его и выглянул наружу.
Море спокойно блестело под лучами ночного светила. Легкий бриз, раздувавший паруса «Молниеносного», лишь немного волновал пустынное море.
И все же по левому борту виднелся еще пенистый след, оставленный плеснувшей волной.
Черный Корсар молча стоял у окна, скрестив по привычке руки на груди и пристально вглядываясь в море. Можно было подумать, что горящим взором он хочет проникнуть в тайны Карибского моря.
Не говоря ни слова, девушка подошла к капитану. Ей было не по себе от гнетущей тишины.
– Что вы там видите, кабальеро? – спросила она.
Корсар не шелохнулся, словно не слыша вопроса.
– О чем вы думаете? – продолжала фламандка.
На этот раз Корсар отозвался.
– Вы спрашивали, – ответил он мрачно, – могут ли умершие оставить глубины моря, где они покоятся, и подняться к нам на поверхность?
Девушка вздрогнула.
– О каких умерших вы говорите?.. – спросила она после минутного молчания.
– О тех, кто умер… неотмщенным.
– Быть может, о ваших братьях?
– Быть может, – ответил Корсар едва слышно.
Затем он поспешно вернулся к столу и, наполнив бокалы белым вином, сказал с принужденной улыбкой, так не вязавшейся с его бледностью:
– За ваше здоровье, сеньорита! Время уже позднее, и вам пора возвращаться на шхуну.
– Ночь тиха, кабальеро, и ничто не грозит шлюпке, которая доставит меня обратно, – ответила девушка.
Взгляд Корсара, казалось, вдруг смягчился.
– Значит, вы хотите разделить мое общество, сеньорита? – спросил он.
– Если вы не возражаете.
– Напротив, сеньорита. Жизнь на море нелегка, и подобные минуты бывают так редко. Но у вас, если не ошибаюсь, есть тайная причина для того, чтобы остаться.
– Возможно, что так.
– Слушаю вас, сеньорита.
– Скажите, кабальеро, это правда, будто вы оставили родные места, чтобы отомстить своему врагу?
– Да. Могу лишь добавить,
