– Огонь, морские волки! Огонь! – снова крикнул Корсар.
Стрелки за фальшбортом и на марсах открыли бешеный мушкетный огонь. В сотню глоток они заорали «Ура!», чтобы посеять еще больший страх среди врагов. «Молниеносный» продолжал двигаться вперед, в то время как второй фрегат спускал на воду шлюпки, чтобы прийти на помощь первому, который горел и вот-вот должен был затонуть.
С последним бортовым залпом «Молниеносный» достиг выхода из бухты. Еще один залп фрегата настиг его в последний момент, снеся верхушку фок-мачты, пробив несколько парусов и убив четырех человек, но он уже вырвался из западни. Прежде чем второй фрегат смог поднять якорь и броситься в погоню, пираты были уже далеко.
С помощью Яры и Моргана Черный Корсар поднялся.
За кормой, в ночной бухте, уже почти затонувший, все еще горел фрегат. Острые языки пламени поднимались к небу, в то время как снопы искр, несомых ветром, сверкали в темноте, как мириады звезд. Прогремело еще несколько пушечных выстрелов, сливая свои звуки с шумом волн.
– Ну что вы обо всем этом скажете? – спросил Корсар Моргана спокойно.
– Скажу, что никогда еще флибустьерам Тортуги не улыбалась такая удача, – ответил лейтенант.
– В самом деле, друг Морган, я и не надеялся на нее.
– Это было великолепно, капитан. С вами я прохожу хорошую школу.
– Которой вы воспользуетесь позднее, не так ли, Морган?
– Надеюсь, – ответил будущий завоеватель Панамы, и живая молния сверкнула в его глазах. – Когда-нибудь у меня будет свой корабль, кабальеро, и тогда я вспомню об уроках моего капитана.
– У вас задатки великого кондотьера, Морган. Это я вам говорю, Черный Корсар. Вы совершите великие дела, вот увидите.
– А почему не вместе с вами? – спросил лейтенант.
– Кто знает, буду ли я жив тогда, – сказал кавалер ди Вентимилья, и бледная улыбка пробежала по его губам.
– Вы еще молоды, капитан, и непобедимы.
– Мои братья тоже были молоды и отважны, но оба они спят вечным сном в глубинах Карибского моря.
Корсар помолчал минуту, глядя, как море сверкает за кормой корабля, фосфоресцируя в ночи, и грустным тоном продолжал:
– Кто знает, какую судьбу уготовило мне будущее. Если бы я мог по крайней мере отомстить своему смертельному врагу, прежде чем умереть, и узнать, что случилось с девушкой, которую я так любил!..
– Оноратой?
– Прошло четыре года, – продолжал Корсар, не обратив внимания на вопрос лейтенанта, – а я все еще вижу ее, одну в шлюпке в штормовом море, в свете молний, среди рева бушующих волн… Роковая ночь!.. Я никогда не забуду ее, никогда!.. Клятва, которую я произнес в ту ночь, когда опустил труп своего брата в море, сломала мою жизнь. Но хватит, забудем об этом!
Он сел, и его мрачный взгляд устремился в ночное море, которое начинало понемногу освещаться.
Мириады золотых искр пробегали под волнами, поднимаясь из морских глубин. Казалось, потоки расплавленной бронзы сверкают в волнах, заставляя блестеть их пенистые гребни. Медузы кружились среди волн, похожие на светящиеся шары. А корабль тем временем плыл на всех парусах, оставляя за собой сверкающий след.
Матросы, застывшие у фальшборта на палубе, казалось, тоже были объяты какой-то тревогой и безмолвно смотрели на волны, которые все больше переливались и сверкали.
Кармо подошел к Ван Штиллеру и дотронулся до его плеча:
– Каждую ночь, когда на борту есть погибшие, появляется в море это свечение. Ты заметил, друг?
– Да, – с дрожью в голосе ответил гамбуржец. – Так было и в ту ночь, когда мы опустили в море повешенных испанцами братьев нашего капитана.
– Взгляни на него!.. Видишь, как он смотрит на море?
– Вижу.
– Так и кажется, что он ждет появления своих братьев. Ты знаешь, что, когда море так сверкает, они покидают морскую пучину, чтобы подняться на поверхность?
– Молчи, Кармо!.. Ты меня пугаешь!..
– Ты слышал?..
– Что, Кармо?
– Так и кажется, что где-то среди снастей стонут души обоих корсаров. Слышишь?.. Словно там, наверху, кто-то жалуется.
– Это ветер гудит между реями.
– А эти вздохи?..
– Это волна бьется о борт судна.
– Ты так думаешь, гамбуржец?
– Да.
– А я нет. Мне кажется, что скоро мы увидим всплывшие из глубины трупы братьев капитана.
Тем временем Корсар продолжал пристально смотреть на море со всевозрастающей тревогой. Казалось, глаза его пытаются различить что-то скрытое за темной линией горизонта.
– Кабальеро! – позвал Морган. – Что вы там ищете?
– Сам не знаю, – мрачным голосом ответил Корсар. – Но у меня такое чувство, что вот-вот что-то случится.
– Вы думаете о ваших братьях?
Вместо ответа Корсар спросил:
– Матросы, убитые залпом фрегата, приготовлены к погребению?
– Да, капитан. Матросы ждут только вашей команды, чтобы опустить их в море.
– Подождите еще.
Он подался вперед, хватаясь за перила капитанского мостика, и, казалось, прислушивался с глубоким вниманием. На судне царила полная тишина, прерываемая только рокотом волн и стонами ветра в снастях.
Вдруг резкий крик разнесся над волнами. Казалось, он исходит из пучины морской.
– Вы слышали? – возбужденно спросил Корсар, обернувшись к Моргану.
Лейтенант не ответил, но подался вперед, пытаясь разглядеть среди сверкающих волн то, что могло издать этот крик.
– Это душа одного из моих братьев напоминает о себе, – сказал кабальеро. – Да, они еще ждут отмщения!
Далеко-далеко, на линии горизонта, появилась какая-то темная точка, которая быстро скользила по блестящей поверхности. Что это? Может, лодка, а может, какое-то морское животное – издали было не разобрать.
Несмотря на свои раны, Корсар вскочил на ноги и крепко ухватился за перила капитанского мостика.
– Она там, вместе с ними! – закричал он в исступлении. – Это ее душа. А тело погребено в волнах. Онората!.. Любимая!.. Прости меня!..
– Кабальеро! – воскликнул Морган. – Вы во власти галлюцинаций!..
– Нет, я вижу ее! – в возбуждении повторил Корсар. – Смотрите, она протягивает к нам руки!.. Там, там!.. Ветер развевает ее волосы!.. Волны вздымаются вокруг ее шлюпки!.. Она зовет меня!.. Разве вы не слышите ее голос? Остановить корабль! Шлюпку на воду. И быстро, быстро! Пока она не исчезла.
Тут силы оставили его, и он упал на руки Моргана.
– Сеньор мой! – вскричала Яра, наклоняясь над кабальеро, который не подавал признаков жизни.
– Он без сознания, – пояснил Морган. – Он слишком понадеялся на свои силы. Но
