Дух в пару секунд усвоив замечания Тёма, в позу становиться не стал и продолжил пояснения.
– Вот это копье, что ты сейчас держишь в своих руках как раз и подтверждает, что ты подопечный, которому я, как советник, почти бесполезен.
– Кодекс хранителя запрещает давать советы, предопределяющие выбор ветки развития подопечного. И как мне быть, если ты своими действиями всё время выставляешь меня нарушителем кодекса?
Вот скажи, что сложного в том, что я прошу? Я даю тебе простые советы, ты в точности по ним делаешь простые шаги.
– Сложного ничего. Если и ты поймешь одну простую штуку – в нашей паре ты хвост, а я собака. И никак не наоборот.
Хранитель хоть и услышал ответ норда, но выйти из образа заботливой мамочки было выше его сил.
– Тём, вот зачем ты, вместо просто попить водички, полежать, подождать, пока время восстановит жизненные силы, сжевал целебный гриб? Их же у тебя всего два! А ты поступаешь, как будто их у тебя три десятка.
На всю эту жалобно-нравоучительную тираду Тём только хмыкнул.
Идея, соединив нож и посох, сделать копье, возникла у него во время анализа первого своего боя, проведенного в игре. И пришла без озарений, а рутинной переборкой различных способов максимально усилить свою защищенность имеющимися под рукой средствами.
Прими он тушку рвущегося из норы барсука не просто на заостренный посох, а посох, заканчивающийся стальным лезвием, то мог бы обойтись вообще без ранений.
Гадать что он сделал иначе, чем другие игроки, которым подобные их действия системой за «деяние» не было засчитано, Тём не стал.
Для того, чтобы проверить насколько хорошо у него получилось сделать копье, норд решил провести тест на рыбках. Два пробных выпада в стоящую на глубоком и широком месте ручья некрупную рыбу оказались безрезультатными. Но копье не развалилось, всё так же грозно сверкая на солнце металлическим лезвием и Тём почувствовал уверенность в сделанном своими руками оружии.
Однако прицелиться поточнее и таки добыть свою первую рыбину норду помешали запищавшие за спиной две здоровенные серые крысы. Первая мысль у Тёма, при их виде, была простая и правильная: «Крысы не рыбы – тут с первого удара точно не промажу!»
К его удаче, крысы атаковали остатки выпотрошенного из шкуры барсука, оценив норда, как цель на второй заход. И не угадали, так увлекшись пожиранием останков, что совсем не среагировали на пару неспешных шагов в их сторону. Последовавший за подходом замах копья тоже не отвлек их от поедания деликатеса.
Удар копья пришёлся в намеченную для этого точку – сзади, в основание шеи ближайшего зверька. Крыса дико заверещала, соскользнула с острия и замерла в шоке. Этого мгновения норду хватило, чтобы нанести ещё два сильных удара копьем. При этом, последний удар получился добивающим, сумевшим достать отпрыгнувшую крысу уже в воде.
В момент ликования от победы, Тём осознал, что совсем выпустил из виду вторую крысу и явственно ощутил озноб между лопаток.
Его скорости реакции не хватило, чтобы успеть остановить летящую к горлу серую тень. Но и крыса не успела. Её зубы и когти вместо шеи, клацнули по плечу Тёма. И тут же, ударом комлевой части древка снизу под живот, крыса была отброшена в сторону.
Тварь не дала нужной секунды для замаха копьем и в следующей молниеносной атаке достала норда, вонзившись зубами в его бедро. Боль была пронзительная. Тём уже привык, что за любой ушиб, удар или рану он получает болевые ощущения. Не запредельные, скорее обозначающие место ранения. Поэтому более сильная, чем до этого боль была для Тёма очень неожиданной. Проскочив, не задерживаясь на желтых тонах, мир вокруг норда сразу окрасился в оранжевый цвет.
В положении с вцепившейся в ногу огромной крысой, единственным спасительным действием оказался ещё один удар тупым концом копья сверху вниз, прямо в голову крысы. Та огрызнулась, захватив острыми зубами древко самодельного копья. Норд, словно косильщик, сделал резкую, по широкой амплитуде от плеча отмашку, и крыса, оставив глубокие борозды от зубов на дереве, улетела метра на полтора в сторону.
Дальнейший бой слипся в комок однообразно повторяющихся движений: крыса прыгала на норда, а тот тыкал в неё копьём, при этом чаще промахиваясь, чем попадая. Зверь отскакивал в сторону, визжал и снова прыгал, норовя достать зубами до тела Тёма и, при этом, уклониться от летящего навстречу лезвия. И когда, сквозь стоящий перед глазами красный туман, Тём не увидел очередного прыжка, он просто опустился на землю, так как стоять уже не мог. Прежде, чем совсем свалиться на землю, Тём перехватил поближе к острию копье и нащупал глазами своего врага. Но взгляд крысы уже стекленел, и необходимости в контрольном ударе уже не было. Лёжа на боку, отталкиваясь от земли не поврежденной ногой и помогая себе локтями, Тём сумел доползти до ручья. Опустив лицо в воду, и только тогда осознав мучающую его сильную жажду, начал долго и жадно пить из ручья. Боль в плече и прокушенной в трёх местах ноге, затихала с каждым глотком. Утолив жажду, Тём промыл раны и решил поставить примочку из барсучьего жира. В качестве эксперимента от начинающего лекаря жир был нанесен только на самую большую рану. Разница в скорости затягивания ран покажет, есть ли толк в таком лечении.
Постепенно, боль в промытых ранах совсем стихла, хоть мир по-прежнему был виден сквозь, висящую перед глазами, красную пелену. Тём выдохнул. Не слабо так по сражался с крысой. Если б не грибочек, копье и удачный удар в самом начале, оставивший в противники всего одну тварь, то бой закончился бы куда печальнее. А Тём уже мог бы укорять себя за свой охотничий азарт, выползая в мир из круга возрождения, находящегося в трёх часах ходьбы от этого места.
Но и награда за авантюру оказалась приятной, в чем норд убедился, позвав духа-хранителя
