Ранее читая всякие фэнтезийные книги, Тём не без сарказма думал, что у этаких тварей мозг может быть только костным.
И вот сейчас, отрубив с надцатого удара голову гончей, Тём воочию удостоверился что центр управления псевдожизнью гончей всё-таки находился у неё в черепной коробке. Огонь, светящийся в глазницах твари погас, хоть когти на не обрубленных передних лапах всё так же продолжали вспарывать землю, оставляя в ней глубокие борозды. Глядя на пустой череп, Тём только руками развел: «Магия! Некро!».
Со второй гончей справились уже быстрее, дружно навалившись на пришпиленную к земле копьями и обездвиженную нежить.
Старик, избавленный от необходимости «бодаться» с гончей взглядами, усилил шуршащее звучание своего инструмента, после чего что-то пропел и резко махнул двумя руками с зажатыми в них «маракасами» в сторону гончей. Тёму показалось, что тёмные брызги сорвались из глазниц птичьих черепов и чёрными точками впились в шейные позвонки монстра.
Не раздумывая, норд несколькими секущими ударами прошёлся по шейным позвонкам. Кость от соприкосновения со сталью хрустела и рассыпалась. Тём даже забеспокоился как бы «порча», наведенная Стариком и сделавшая кость хрупкой, не «прилипла» к лезвию «Змеи крови».
Но к его удовлетворению, лезвие глевии, необычайно легко отсекшее голову второй костяной гончей, оставалось по прежнему чистым, без единого тёмного пятнышка.
Старик смахнул со лба несколько крупных капель пота, видать и ему поединок с «собачками» дался тяжело, и сказал, глядя Тёму в глаза:
– Я приглашаю тебя быть сегодня моим гостем. Тебе ничто и никто не будет угрожать в поселении. Ты принимаешь мое приглашение, норд?
Тём не знал, подразумевает или нет его ответ какую-то ритуальную фразу, типа местного «У вас продается славянский шкаф». Поэтому ответил без выкрутасов.
– Принимаю с благодарностью к воинам, сражавшимся со мной плечом к плечу.
Старик усмехнулся, ничего не добавил к сказанному нордом и молча пошагал к посёлку. Тём пробежался по убитым монстрам, подняв с них денежку и по два «клыка слепой ярости», решив после разобраться у алхимиков в их стоимости, после чего быстро догнал возглавляющего отряд Старика.
В таком порядке они молча и вошли в посёлок – чуть впереди шаман и норд, а за ними остальные соплеменники Старика, тащившие на носилках, сооруженных из копий и меховых плащей, шестерых раненых в бою своих товарищей.
На улице перед домом шамана их уже ждали все остальные жители посёлка. Шаман остановился и поднял вверх руку, просто привлекая всеобщее внимание, а отнюдь не призывая своих соплеменников к тишине. В поселке, в котором было много женщин и детей, а под ногами бродили куры, незамеченные Тёмом в первый приход в посёлок, было и так неестественно тихо.
– Сегодня у нас хороший день. Хоть я ждал посланников мертвых завтра, а они пришли сегодня, мы не потеряли ни одного воина, женщину или ребенка. До следующего набега вы можете быть спокойными и без страха выходить за стены поселения. – Шаман сделал паузу и добавил: – Спокойными, но не беспечными. А сегодня я объявляю праздник для всех.
Вот теперь посёлок взорвался! Кричали и хлопали друг друга по спинам мужчины, особенно доставалось воинам, уходившим за ворота с шаманом. Громко переговаривались женщины, смеялись дети и кудахтали куры. Как будто, после слов Старика, кто-то за его спиной опустил тумблер и включил звук.
Столы на всех сооружали прямо посреди улицы. Женщины принялись хлопотать с приготовлением праздничного ужина, мужчины помогали им ловить кур, толочь зерно и стругать коренья. Тём в это время походил по посёлку, позаглядывал в дома-землянки, но быстро это дело оставил. Скучно. Землянки одинаковые во всем, как под копир. Его никто не трогал и ничему не препятствовал. Но и на вопросы никто не отвечал. Жали плечами и отворачивались. Похоже, понимать вопросы норда и отвечать на них мог только Старик.
На ужине их с шаманом места были рядом, во главе стола.
Тём едва дождался, пока принесут и начнут разливать из высоких кувшинов тот самый вересковый мёд.
Очень боялся разочароваться. Но напиток был хорош. Правда, хорош! Сладок, терпок и крепок одновременно. А ещё после каждого глотка, в остающемся надолго послевкусии, сохранялись мягкость северного солнца, запах цветущих трав, принесённых ветром и резковатая горчинка моря.
Выпив вторую кружку мёда, Тём решил, что уже можно задать давно мучающий его вопрос.
– Старик, а если бы я спустился со столба до прихода гончих, что вы со мной сделали бы? Бритвой по горлу и в колодец?
Шаман покачал головой.
– Нет Не было бы ни бритвы, ни колодца. Обряд бы провели. В племя приняли. Всё чин по чину. Стал бы для всех нас роднее всех родных.
– Иди ты. Так ты не врал, когда обещал это, стоя под Перстом? – Тём аж поперхнулся мёдом от неожиданности. – Или ты всё-таки сейчас вот так вот надо мной прикалываешься, в смысле веселишься?
– Нет. Мы такой обряд проводим со всеми чужаками, которые перед рейдом мертвых к нам наведываются. В остальное время просто не пускаем их в посёлок.
– Поясни!
– Когда приходят посланники мертвого мира, а они приходят последний год не реже чем раз в месяц, им нужен любой из моих соплеменников. Цель их пославшего, получить живую жертву на тёмный алтарь, и им всё равно кого брать для жертвоприношений, если жертва из моего народа.
А нам не всё равно кого отдавать мертвым. Просто чужака они не возьмут, но чужак
