Это был кошмар, кошмар, воскликнул барон Шнейдер. Кошмар не давал ему спать ночью, видя бедствие, нависшее над Францией. Его жалкое, некомпетентное продажное правительство. Кто знал его лучше, чем барон, который покупал его в течение полувека? Но, конечно, он этого не сказал своим гостям. Он только рассказал, что осуждает убогую систему прототипов, которую поддерживает французское министерство авиации. Экономическая иллюзия, прижимистое безумие, что наличие моделей самых лучших самолетов позволит быстро наладить их производство, обеспечив национальную безопасность!
"Нельзя выиграть сражения, пользуясь только чертежами", — сухо сказал Робби.
— Конечно, нет! А теперь эти политики национализировали мои заводы, не имея ни малейшего представления, как заплатить за них, и в то же время спрашивают меня, как управлять ими! У нас эта путаница и жалкие споры прямо посреди тягчайшей опасности, с которой наша страна столкнулась со времён Седана.
VIIЧто так беспокоило монарха вооружений? Ну, в первую очередь, он хотел, чтобы Робби рассказал ему правду о возможностях Бэдд-Эрлинг P11, о котором он слышал сказочные отзывы. Когда Робби рассказал ему, он горестно покачал головой, говоря, что лучший из французских прототипов Моран не мог с ним равняться. Затем он хотел убедиться, что Геринг обладает этими секретами, и что он собирается делать с ними. Робби мог ответить на первую часть этого вопроса, но сказал, что может только догадываться о второй. Der dicke Hermann всегда начеку и не пропустит никаких трюков. Робби сказал, что он дал первый шанс своей собственной стране, а затем французам и англичанам. Он назвал людей, с которыми общался и которые отказали ему. — "Мне не оставили иного выхода, кроме немцев, чтобы удержаться в бизнесе".
"Конечно, конечно", — сказал барон. — "Плохо, что вы не пришли ко мне. У меня тогда были возможности в моей собственной стране. Сейчас мне не позволено ничего делать и владеть ничем, кроме облигаций. Меня убрали совсем далеко на полку. Но как человек действия, я не могу находиться там, особенно, когда я узнаю, что делают Тиссен и Крупп фон Болен, а также все остальные".
Король вооружений Европы продолжал объяснять, что он не смог убедить французское министерство авиации купить достаточное количество самолетов французского производства. И сейчас было еще меньше возможностей убедить их купить иностранные самолеты. К нежеланию полу-пацифистского правительства тратить деньги будет добавлено противодействие великим французским частным интересам. У барона была идея купить лично сотню или две самых новейших Бэдд-Эрлингов и обучить пилотов в частном порядке. В случае возникновения чрезвычайной ситуации он мог бы представить их армии. Но теперь случилось это несчастное разоблачение Кагуляров, которое барон воспринял как вмешательство в его личную жизнь, так же, как Робби воспринял вторжение Конгресса производственных профсоюзов. Этому, конечно, не поможешь. Но сенсационное пресса, обыгрывая каждую деталь, может раскопать и раструбить, что хозяин Ле Крезо создает собственную военную авиацию и готовит её, чтобы угрожать Парижу и заставить правительство подчиниться своей воле.
"Я должен считать себя изгоем в моей стране", — заявил с сожалением великий человек, — "Я должен уехать за границу, чтобы спасти Францию от самой себя". Он объяснил, что ему до сих пор принадлежит Шкода, которая расположена в городе Пльзень, и чехи до сих пор предоставляют ему право производить, покупать и продавать всё, что и как ему заблагорассудится. Готов ли Робби изготовить сто истребителей для немедленной поставки в Чехословакию, и можно ли с ним договориться отправить своих экспертов в эту страну и оказать помощь в создании завода по производству Бэдд-Эрлингов?
Робби, конечно, рад получить большой заказ, и сказал, что из-за его симпатии делу барона он даст этому заказу приоритет над всем остальным. Он был бы горд сотрудничать с таким уважаемым концерном как Шкода по производству самолетов и предоставит патенты Бэдд-Эрлинг Эйркрафт. Но барон должен понимать, что определенные детали Бэдд-Эрлинга защищены патентами генерала Геринга и находятся вне контроля Робби.
Барон вздохнул и сказал, что плохо, когда везде опережают немцы. Это выглядело так, как будто волей неволей французы должны подружиться с ними. — "Я говорил на эту тему с хорошо информированным вашим сыном. Есть вопрос, можно ли доверять их фюреру. Как вы думаете, мсьё Бэдд?"
"Мой сын имел преимущество, зная лично герра Гитлера", — осторожно ответил Робби. — "Я нет".
— Eh, bien, M. Lanny?
Ланни заявил: "Любой человек взял бы на себя серьезную ответственность, давая советы по этому вопросу, господин барон. Все, что я могу сказать, что вы должны решить, быть его союзником или врагом. Нельзя остаться посередине".
— Удивительно, каким благоразумием обладает этот молодой человек, мсьё Бэдд, и как он понимает нашу французскую ситуацию.
Робби был удивлен, потому что он никогда не давал своему сыну такую высокую оценку. Он неодобрительно отметил: "Ланни жил во всей Европе и имел необычные возможности слышать различные мнения".
— В моей гостиной можно услышать всякие мнения, мсьё Бэдд, проблема в том, чтобы разобраться в них и выбрать самые значимые. Я был бы рад, если ваш сын будет навещать меня время от времени и делиться со мной тем, что он узнал. Это относится также и к вам, потому что я вижу, что вы человек, который предвидел, как движется мир, и добился в нём стратегической позиции.
Это была лесть высокого класса, и от неё нельзя было отмахнуться. Робби понял, что барон Шнейдер на десять лет старше его ищет с кем разделить своё бремя. Он деликатно намекал, что будет платить щедро. Робби сказал, что подумает над предложениями и выйдет с готовыми ответами через несколько дней. Барон ответил, что он не сомневается, что ответы будут положительными, и он прикажет своим техническим специалистам отработать детали, а своим адвокатам оказать помощь в составлении документов. Он проводил своих гостей счастливыми. Робби заметил своему сыну: "Это может оказаться самой большой сделкой, которую когда-нибудь встречал на своём пути".
VIIIБьюти Бэдд оставалась еще в Париже, и она не была бы сама собой, если бы не имела собственных мыслей и не выстраивала своих планов. Несравненный Ланни был связан с какой-то женщиной и держал ее в секрете даже от своей обожаемой матери, которая всегда оправдывала все, чтобы он ни делал. Явно, причина может быть только политической. Эта женщина немка, которая занимается той опасной подпольной работой, которая так испугала Ирму
